— Прыгай!
Володя немедленно бросился вниз и… сразу же рванул кольцо, падая спиной к земле. Прижатый мощным потоком воздуха, шелковый купол не распускался и падал комком под спиной хвастливого парашютиста.
Обеспокоенный этой непредвиденной и опасной «затяжкой», я стремительно повел машину вниз, наблюдая безудержное падение Володи.
Расстояние сокращалось… Володя в ужасе приближался к земле.
Стоило ему, однако, шевельнуться и слегка изменить положение, как купол мгновенно захлестнулся от воздуха.
Бледный, растерявшийся от испуга, с неподвижным взглядом стоял Володя в кругу товарищей, не в состоянии вымолвить ни одного слова. Выражение лица его было такое, словно он все еще переживал ужас своего потрясающего падения. Кругом весело потешались над оригинальной «затяжкой».
— Ну, как, Володя? — хлопнул я его по плечу.
Он мгновенно очнулся от оцепенения, и страдальческая улыбка исказила его лицо:
— По… под… ходяще… Я бы мог тянуть еще секунд восемь.
Все дрогнули от хохота.
Летчик Курдюмов на одноместной истребительной машине всегда показывал высокое искусство пилотажа.
Однажды, после воздушного первомайского парада, он должен был показать гостям фигурные полеты. После изумительного каскада фигур Курдюмов пошел на посадку. Пройдя один круг над аэродромом, он зашел параллельно «Т», сбавил газ и начал планировать.
— Шасси, шасси! — вдруг раздались крики.
Взглянув на самолет, все заметили, что шасси у Курдюмова не выпущено, в то время как летчик шел с явным намерением садиться.
На старте моментально выложили крест, давая знать летчику, что посадка запрещена. Тогда Курдюмов ушел на второй круг и через несколько минут снова пошел на снижение.
Мы недоумевали, в чем дело.
Неисправность! Тогда почему такая рискованная посадка? Криком и шумом, сигналами мы давали знать Курдюмову, что с шасси у него неблагополучно. Некоторые пилоты ложились на землю, размахивая руками и ногами, другие орали во всю силу своих легких. Ничто не помогало.
Курдюмов спокойно шел на посадку и не обращал внимания на наши крики и жестикуляции.
В момент приземления под машиной поднялся столб пыли. Посадив самолет на брюхо, без выпущенного шасси, Курдюмов проехал несколько десятков метров по аэродрому… и остановился.
Со всех ног мы бросились к месту приземления.
Наш командир, несмотря на свою тучность, оказался впереди.
— Что же ты так садишься? — закричал он, подбегая к кабине летчика.
Курдюмов неторопливо вылез из машины и, взглянув на нее сбоку, безнадежно схватился за голову:
— Эх, шасси-то и забыл выпустить!