— В другой раз съездим, — сказал он и протянул руку на прощание.
Я удивленно посмотрел на вытянутую руку: а куда еще мне идти, если не с ним?
— Поехали!
Калеб расплылся в улыбке, услышав мой ответ.
Позади осталось несколько кварталов. Ничего интересного мы не заметили. Зато впервые после атаки мы передвигались так быстро! Мотоцикл уверенно держал дорогу, колеса с высоким протектором легко шли и по снегу и по пеплу с грязью; мы залетали на бордюры, лавировали между как попало брошенными машинами, объезжали препятствия. А главное — на непривычно огромной скорости!
— Пока ты спал, я немного покатался, — крикнул Калеб через плечо. — Вниз по Гудзону. В Челси Пирс я видел группу выживших, — он замолчал, ожидая моей реакции.
Я старался сосредоточиться, но не мог: накатила и стала нарастать резкой пульсирующей волной головная боль. Название места было мне знакомо, но никак не получалось вспомнить карту.
— Выживших?
— Да. Их там человек сорок. Устроились в большом спортивно–развлекательном центре Челси Пирс. Некоторые собирались уходить, как раз когда я подъехал. Они устали так жить и ждать, решили, что настало время перемен. Понимаешь, они считают, что больше не имеет значения, как люди ведут себя.
Я вдруг пришел в себя.
— Как это?
— А так: сейчас непонятно, зачем жить, а значит, жить можно как угодно. Вроде как морали больше нет, за свои поступки отвечать не надо. — Калеб снова оглянулся и продолжил: — Знаешь, а я подумал, что теперь, наверное, мораль и наши поступки значат гораздо больше, чем раньше.
— Да! Согласен, — прокричал я в ответ, а в голове сидела только одна мысль: почему он сразу не рассказал мне о выживших, зачем столько ждал? — Они знают, что произошло? Кто напал на город?
— Есть у них мнение. На второй день в лагерь пришел коп и рассказал им…
— Он в курсе?
— Он слышал по рации, что ракеты движутся с востока.
— С востока?
— Так сказал этот коп. В небе пару минут наблюдали ракеты. Откуда они летели, никто не знает. С Лонг–Айленда, с корабля, с подводной лодки, из Ирака — выбирай, что нравится.
— А что коп?
— А ничего. Ушел через пару часов.
— Ушел?
— Сказал, у него семья в Бронксе или что–то вроде. Больше его не видели.
— Что эти люди собираются делать?
— Некоторые говорят, что пойдут в какое–то место, но оно не в Нью–Йорке. Большинство, я думаю, останется. Туда каждый день кто–то приходит, некоторые уходят, но число людей в лагере все время растет.
— Почему ты не остался там?
— Не мог же я тебя бросить, — покричал Калеб и захохотал очень похоже на Мини. У нее был глубокий грудной смех, совершенно неожиданный для такой миниатюрной девушки. И такой заразительный. С чего мне вдруг вспомнилась Мини? Они ведь совсем разные… Но я не удержался и тоже расхохотался. Пусть хорошего мало, но ведь могло быть еще хуже. Надо наслаждаться тем, что имеешь. Мы не могли успокоиться, аж пока Калеб не закашлялся.