На столе -- сказочные богатства: картошка с подсолнечным маслом, соленые пупырчатые огурчики, черные сухари. Даже настоящие антоновские яблоки! Все можно купить в Египте: и манго, и бананы, и финики, а вот яблоки -- маленькие, зеленые, дорогие и невкусные. И те не египетские -- из Сирии.
Мама теперь смеется, рассказывая историю с грибами, бегает из кухни в гостиную, из гостиной в кухню. Слуг нет -- наконец-то можно похозяйничать самой.
Вика, обжигаясь, ест рассыпчатую картошку. Жаль, что молоко египетское: не коровье, а буйволиное, жирное. А так все как в Марфине, у бабушки Софьи.
Дядя Феликс рассказывает:
-- Великая все-таки штука -- самолет! На корабле не так: плывешь себе потихоньку на север. Александрия похожа на Фамагусту, Фамагуста на Пирей, Пирей на Констанцу, Констанца на Варну, и не замечаешь, как земля за бортом меняется... А самолет? Сел в Каир-вест, глянул с воздуха последний раз на пирамиды -- ррраз! -- и Москва. Изо рта пар валит, леса насквозь просвечивают, в экспрессе окна ледяные, и в них пятачки про-таяны. Будто на другую планету залетел... Шофер завидует: "Загорели-то как! Из отпуска, что ли? Скучно небось от теплого моря возвращаться?" -- "Милый, говорю, в отпуск! А все теплые моря я на комок снега променял бы и не задумался!" Посмотрел на меня вот этак: "Перегрелся, думает, товарищ под кавказским солнцем".
-- А я прилетела в первый свой отпуск домой, в Смоленск, -- вспоминает. Настькина мама. -- Иду по родному двору, где в На-стином возрасте каждый закут на коленях облазила, -- и будто в первый раз его вижу. У самых дверей липа стоит. Ее молнией почти, у земли срезало, а из культяпки молодые веточки во все сто-роны -- как девчонка-растрепа. Тридцать лет тут прожила и не видела. А вот -- стою и реву: "Как же я без тебя жила, милая?"
-- А самое странное, -- говорит мама, -- самое странное, что в России все на русском языке говорят. Да-да, ничего смешного... Здесь ты будто на необитаемом острове живешь, чужая речь тебя обтекает. Русское слово на улице вдруг услышишь -- как током ударит... А в Москве еду в метро, люди кругом о своих заботах говорят -- не для меня, между собой, -- но я-то все понимаю! Как будто я всем им родня, будто я со всеми ними одной жизнью живу! А пока в России жила, словно и не замечала, что мы на одном языке говорим...
Лешка сидит напротив Вики. Лешка на год старше, но маленький, худой, большеголовый. Белесый чубчик коротко подстрижен.
Лешка дома переболел ветрянкой, все лицо у него в зеленочных веснушках. Ужасно смешной сейчас Лешка, похож на маленького зеленого леопарда.