«Там, где нельзя быть». Страх оказаться там мелькнул в моем сознании в момент, когда я рожала дочь. Оставалось только догадываться, существовала ли связь между ним и местом, о котором писал в дневнике Рэй.
Чувство, что дороги обратно в этот мир больше нет, которое появилось после родов, так и не исчезло. Наверное, оно будет преследовать меня до самой смерти. Утром, когда Момо появилась на свет, звонко щебетали воробьи.
— Как прошла твоя встреча с младшими коллегами, которую ты назначал на 9 вечера? Много выпили? — поинтересовалась я у Сэйдзи. Время 21:00 не давало мне покоя. Я никак не могла выбросить его из головы, с тех пор как снова взялась перечитывать дневник Рэя.
— Мы посидели в баре, где готовят тэмпуру, — ответил Сэйдзи, проигнорировав мой вопрос.
— Тэмпуру?
— Да, из сирауо[8]. Знаю, ей сезон ранней весной, а уже почти лето, — смеясь, заметил Сэйдзи. Коллеги выпили порядочно. Ну, а я в меру.
— О чем думают люди в 9 вечера? — спросила я.
— Даже не знаю. Знаю только, что чувствуешь в три часа ночи и в четыре утра, — проговорил Сэйдзи.
Я удивленно посмотрела на него:
— В три и четыре часа?
— В три — чуть-чуть надежду. В четыре — чуть-чуть отчаяние.
— Красиво сказано.
— Ты подумала, что я дурак. Только что?
Нет, я думала совсем не об этом. Просто его фраза прозвучала слишком красиво. Надежда и отчаянье друг от друга неотделимы.
— Кэй, — неожиданно позвал меня по имени Сэйдзи.
— Да-а? — как можно мягче постаралась ответить я.
— Не заставляй меня думать о том, чего уже нет.
— А? — Я бросила на него взгляд. Его лицо было мертвенно бледным.
— Что случилось? — спросила я, заглядывая ему в глаза.
— Ревность, — проронил он.
Ревность. Я вздрогнула. Из уст Сэйдзи это прозвучало странно. Невозможно было даже представить, что он когда-нибудь произнесет слово, только что слетевшее с его губ.
— Но его уже нет, — прошептала я.
Сэйдзи промолчал. Мне показалось, что он хочет что-то сказать. Но, видимо, не мог сделать этого. Не получалось найти нужных слов.
Я прижалась к Сэйдзи. Ревность Сэйдзи, окруженного женой и тремя детьми, ко мне, у которой кроме Момо никого не было, не поддавалась моему пониманию. Хотя обладание кем-либо вряд ли имело к этому отношение.
— Я ревную, потому что его нет, — проговорил Сэйдзи. — Ревную, потому что его уже нет, но он продолжает преследовать тебя, — поправился он.
Преследовать. Я испугалась, услышав это слово.
— Ты знаешь о моих преследователях? — спросила я.
— Преследователи, — задумчиво повторил он. Сразу стало ясно, что Сэйдзи произнес это слово случайно.
«Нельзя, чтобы Сэйдзи узнал о них», — эта мысль бешено крутилась у меня в голове.