Мы уже сравнили физиономии беглецов с описанием цензора и никого похожего не нашли. И все же…
– Где вы перешли кордон?
– У… у холма. Там ровная дорога, слева низина.
– Так… Ясно. Когда это было?
– На рассвете. Ночь мы переждали в шалаше, в лесу.
Значит, у холма. Да, место там удобное, сухое, можно пройти и в распутицу. И что в шалаше ночевали, достоверно. Сделать навес из сучьев и перекрыть его ветками в доминингах может даже младенец. В подводе наверняка есть один-два рулона сшитых шкур, накрыть таким поверх настила – и никакой дождь не проникнет внутрь.
– Утром, когда шли к холму, и после него… следов не видели? Человеческих, лошадиных?
Дворяне переглянулись. Видимо, на заставе такого вопроса им не задавали.
– У холма, – после паузы ответил Радин, – возле кустарника были следы. Размытые. Кто-то топтался там. Лошади, люди…
– А после никого не видели?
– Нет. Ни людей, ни следов.
– Ага.
Я дал знак Русу и тот подъехал к подводе. Взмахом ладони согнал воинов. Те покосились на дворян, но хозяева молчали. Уже поняли, что качать права здесь бестолку. Не дома.
Рус нагнулся, откинул край серой ткани. На дне повозки лежали несколько мешков, два топора, запасное колесо, явно снятое с другой повозки, бурдюк с водой. Рядом и впрямь был рулон из сшитых шкур – сшивок, как здесь называли.
Нам вещи беглецов по барабану, главное, чтобы никто не прятался.
– Вижу, вы говорите правду, – продолжил я, отвлекая беглецов от обыска и несколько успокаивая, – Вы можете проехать дальше, к городу Гезыху. До него двадцать верст.
На лицах Радина и Белоша проступило облегчение. Я кивнул и чуть сгустил голос:
– Да. Но прежде… О чем вас спрашивали на заставе?
Когда показали пряник, а потом спросили, что говорили посторонние люди, как-то не возникает желания врать. Ибо пряник может уступить место кнуту. А беглецам сейчас позарез нужна уверенность, что долгий и тяжелый путь близок к завершению. С них уже хватит.
– Они… Спрашивали, кто напал, зачем, что мы видели. Кого встречали. – Радин пожал плечами и позволили себе едва заметную усмешку. – Как и вы. Но их больше интересовало, не идет ли кто следом.
– А следом никто не шел?
– Нет. Мы не видели.
Рус разогнулся, посмотрел на меня и мотнул головой. Чисто. Признаков пребывания человека нет. Никто не лежал в повозке под тканью, не обустраивал под себя вещи. А это главное.
– Что ж… – Я задумался.
Причин останавливать беглецов нет. Пустышка. Ничего такого о хордингах они сказать не могут, кроме того, что их много и они всюду. Вот пусть и говорят хоть приставу, хоть префекту, хоть всем подряд. Раз император двинул сюда резервы, в Скратисе и так знают о вторжении.