Выскочившие на шум из своих домов дворяне тоже попали под горячую руку. А кто пытался бежать, сами влетали в засады, их брали без боя.
В лагере ополченцев, стоявшем в трех верстах от столицы, толком ничего не слышали. И очухались только после того, как на них двинули два пехотных полка хордингов. Согнанное хозяевами, необученное и запуганное перспективой сражения мужичье драпануло сразу, как только разглядели, кто именно идет к лагерю. Военачальники – несколько дворян и десяток воинов-ветеранов – остановить бегущих даже не пробовали. Сами оседлали коней и поспешили прочь.
Хординги почти час собирали трофеи, ловили коней, сгоняли повозки и сортировали скарб.
Горожане, еще не отошедшие ото сна, с ужасом взирали на страшных варваров и не казали носа из жилищ. Самые страшные сны сбылись, и теперь их жизни висели на волоске.
Торговцы, сидя на тюках и сундуках с добром, поминали богов и не знали, бежать ли, бросив все, или уповать на милость новых хозяев.
Пока город отходил от шока, хординги работали. Окружили Седоун, выслали три десятка поисковых групп для обнаружения и захвата ценностей, выставили на улицы патрули с приказом давить всякое сопротивление и не давать никому мародерствовать. Но в первую очередь заняли королевский замок.
…Когда в небрежно откинутый полог шатра шагнула жена, Седуаган застыл в дальнем углу, глядя на нее как на нежить. Его супруга здесь, живая? Как это может быть? Не сон ли это? Или помутненный разум рисует ему желанный образ?..
Второй день король сидел взаперти, не имея возможности выйти на воздух. Еду и питье ему приносили, в отгороженном углу вырыта яма для нечистот, свет давали лучины. Его не допрашивали, не били, вообще не трогали. Но за полог не пускали. Сидя в одиночестве, король терпел самую страшную и тяжелую пытку – пытку неведения.
Что со столицей и королевством, живы ли его близкие, что стало с дворцом, сумели ли хординги захватить Догеласте полностью, или кто-то еще сопротивляется варварам?
Снаружи не доносилось ни звука, кроме редкого стука лошадиных копыт и едва слышимого говора стражи. Даже ветер – и тот не гудел среди голых стволов деревьев.
Отчаяние захлестнуло короля и не давало ему ни есть, ни пить, ни тем более спать. Всю ночь он ворочался на лежаке, стискивая зубы и шепча проклятия, а под утро уходил в чуткую дрему то и дело прерываемую рождаемыми в голове образами.
Сегодня утром он хотел было броситься вон, даже на копья и мечи, лишь бы прекратить эту невыносимую пытку. В конце концов, если королевства нет, если нет семьи, зачем ему жить? Быть потехой хордингам? Чтобы они смеялись и оскорбляли его?