Ссутулившись, она сидела на бетонной ступеньке крыльца и тихо всхлипывала в темноте. Совсем одна…
— О, Пенни! — окликнул ее Даниэль тихим, внезапно охрипшим голосом.
Увидев жену такой одинокой и печальной, он почувствовал, как в груди сердце сжалось от боли.
Она не оглянулась.
— Ты замерзнешь, — добавил Даниэль.
Он снял свой свитер с капюшоном и накинул ей на плечи. Свитер был слишком большим для ее маленькой фигурки, но очень мягким и теплым.
— Пойдем домой, — предложил Даниэль.
Пенни вся дрожала. Он не знал — от холода или оттого, что была так расстроена.
Даниэль вздохнул и сел рядом с ней на узкой ступеньке. Она не возражала, не пыталась отодвинуться.
— Пенни, тебе холодно. — Он положил ей руку на плечи, пытаясь согреть теплом своего тела. — Я знаю, ты расстроилась, но нужно идти домой.
— Нет, — шепнула она дрожащим голосом. — Оставь меня, Даниэль.
Казалось, ее слова относились не только к тому, что происходило здесь в данную минуту. Но Даниэль почувствовал — уйти сейчас и оставить ее на улице, такую печальную и одинокую, значило расстаться с ней навсегда.
— Пенни, Габи любит тебя. Пожалуйста, даже не думай, что может быть иначе.
Она молчала, пытаясь дышать глубже.
— Я знаю. — Ее голос звучал спокойнее. — Я знаю, но все так сложно…
— Мне тоже было трудно, Пенни. Конечно, это звучит не очень убедительно, но я говорю правду.
Даже в темноте Даниэль заметил, как что-то новое промелькнуло в ее взгляде. Может, гнев, а может, недоверие…
— Но ты был здесь, Даниэль. Ты оставался с Габи, а я уехала. — Она покачала головой. — Это несправедливо, Даниэль, все это несправедливо.
Он встал. Ему не хотелось выяснять отношения с женой сейчас, после того что устроила Габи.
— Ты думаешь, мне было легко? — Понизив голос, Даниэль пытался говорить спокойно. — Ты думаешь, мне было просто делать вид, что все нормально? Единственное, что я умел, — это быть летчиком, и вдруг я стал просто папой. Уйдя со службы, я потерял все.
Пенни напряженно посмотрела на мужа.
— Не будем говорить о легкости, Даниэль. — В ее тоне прозвучали холод и гнев, как будто она не услышала ничего из того, что он говорил, за исключением этого слова. — Даже не начинай.
Даниэля охватила ярость, которую он сдерживал в себе все эти месяцы. Как пробудившийся после многовекового сна вулкан, он готов был взорваться упреками и обвинениями.
— И что, собственно, ты имел в виду? — Ее слезы высохли, теперь она ощущала тихую ярость.
Глядя на эту перемену, Даниэль понял, почему Пенни так высоко ценили на службе и почему присвоили звание сержанта. Почему армия Соединенных Штатов продлевает контракт с ней.