— Губкин! — вмешался начальник депо.
— Я как есть говорю, Павел Сергеевич.
— Говорить — говори. Дыши потише, главное. Надышал тут, понимаешь! — пробурчал, обмахиваясь, Голованов. — Хоть помнишь, чем закусывал, нет?
Губкин сразу присмирел. Но ненадолго, через минуту-другую снова вскочил с сиденья:
— Приближаемся! — объявил он. — Светофор проехали, правильно. Шлагбаум. Еще светофор должен быть. Точно. Вот он. Второй! Вот! И отсюда мы увидели, с этого самого места. Я вот так и стоял, как сейчас. Женя сперва сидел, потом тоже встал. Теперь тормози, тормози! — приказал Губкин водителю, тот не послушался, продолжал ехать с прежней скоростью. — Здесь мы уже на тормозах ползли, на одной инерции тащило. Мы-то ползем, они — летят! И тут меня вроде кто подтолкнул. Раз — и к двери! Дальше что? Распахиваю дверь и прыгаю! Сейчас ров кончится. Полянку ту видите или нет? Видите? Ну вот…
Дальше произошло вот что: Губкин прыгнул. Распахнул дверцу, постоял, дожидаясь, когда дрезина поровняется с полянкой, и выпрыгнул.
Он выпрыгнул, а дрезина продолжала ехать. Водитель даже не сбавил скорость, а Голованов сидел в прежней позе, невозмутимо глядя в окно. Потом все же выдавил:
— Пускай. Мы его на обратном пути…
— Остановимся, — сказал Ермаков.
— Он вам еще нужен? — удивился начальник и неохотно скомандовал водителю: — Ладно, стой.
Дрезина остановилась. Пассажиры вылезли на насыпь, стали поджидать Губкина. Кругом была тишина. По обе стороны пути простирались поля, ветер пригибал высокую рожь. Вдалеке мирно урчал трактор.
Ермаков спустился с насыпи и, недолго думая, лег на траву.
Голованов удивился:
— А на горку? На горку не поедем?
— На горку в другой раз, — сказал Ермаков. — Павел Сергеевич, как вы думаете, почему по данным экспертизы тормозной путь у Тимонина оказался длиннее нормы?
— Тормозной путь? Не знаю, — ответил Голованов.
— А кто знает?
— Наверное, тот, кто тормозит. Когда начал сыпать песок, когда применил экстренное, вовремя или же с опозданием…
— Вы не стойте, лучше спускайтесь сюда на травку, — предложил Ермаков.
Голованов пожал плечами, сошел с насыпи вниз и сел рядом.
— Значит, как я понял, вы не исключаете, что Тимонин мог с опозданием применить экстренное торможение?
Вопрос начальнику не понравился. Он нахмурился.
— Ну-ну, — засмеялся Ермаков. — Я ведь вас не допрашиваю. Мы сейчас просто беседуем.
Голованов промолчал.
— Отчего все эти неприятности, как по-вашему?
— Какие неприятности? Какие?
— Вот эти. Техника катится — вагоны, дрезины, платформы…
— Потому что горка, — ответил Голованов.
— Я понимаю, что горка.