Сказки Перекрестка (Коробкова) - страница 130

— Жар? — спросил Тим.

— Нет, — ответил Герман, — не выше тридцати восьми.

— Я боюсь. Давай вернем ее на «Тайну», под диагност.

— Уйдет. И я не могу ее за это осуждать — дома стены лечат. Пока нечего бояться, это хорошая температура.

— А если спайки? Легкое сильно повреждено?

— Повреждено.

— Надо было удалить некротизированные ткани! Тебе жалко ее резать?

— И открыть плевральную полость? Тим! Будет нужно — разрежу. Пока не нужно. Некротизированные ткани в процессе заживления полезны, ты знаешь, экзамен вместе сдавали.

— Повязку не пора менять?

— Не пора. Сухая.

— А внизу?

Твердая ладонь забралась мне под грудь и задержалась. От этого можно выздороветь…

— Пока сухая…

— Про кровь не забудь.

Меня укутало нежное тепло. Наверное, это блаженство и есть… Боль исчезла.

— Возьму. Тим, успокойся. Все идет, как надо.

— Действительно, что это я… Если с ней что-то случится, тебе будет хуже всех.

— Да, я за все отвечаю.

Вторая ладонь легла мне на спину, поверх входного отверстия раны. Что-то чистое, целебное, волшебное пронзило меня насквозь, и я потеряла ощущение пространства.

— Ты идешь?

— Нет.

— Ты остаешься?

— Нет.

Когда я проснулась, его не было. Не было боли, и я размотала повязку, всю пропитанную чем-то грязным.

Маленький розовый шрам в виде крестика на груди, немного правее центра. Я жива и здорова. Но он не остался. К ощущению свершившегося волшебства добавилась горечь — волшебство кончилось.

Закончилась сказка про принца и драконов.

Он ушел. Это было привычно обидно.

После того, как от энергии его рук зажила моя сквозная рана, я не смогла бы видеть холод в его глазах. Между его ладонями, сквозь меня, прошел такой мощный поток чего-то красивого и чудесного, что каждая моя клеточка очистилась и ожила, а я сама чуть не взлетела. Невероятный поток шел из его сердца, оказывается, способного аккумулировать свет звезд. Моя душа окунулась в эмоции, которых раньше не знала, которые, наверно, мало кто знал из живших на Земле, поскольку я еще нигде не встречала их описания. Душа не могла их забыть, стремилась испытать вновь, выжимая все до последней капли наслаждение из одной только памяти о них. Я «повисла» в этом моменте.

Это уже было, хотя и не настолько сильно, и закончилось абсолютной пустотой, которая высосала все мои силы. Так будет снова. Он наверняка еще придет, чтобы проверить, как я выздоравливаю, и мне станет холодно. Надо уходить.

Соваться в наколдованные мирки еще страшно, и я решила просто уйти из дома, чтобы побродить по Острову. Для начала мне нужно искупаться. Нырять пока не буду — то, что заполнило дыру в груди, казалось тонким и хрупким, — просто полежу на мелководье. Океан лечит раны. Прибой растворяет грусть.