В конце обеда появился величественный, как английский лорд, метрдотель и на серебряном подносе подал Клоду телеграмму. Раскрыв ее, он побледнел, попытался встать, но как подкошенный рухнул в кресло.
— Что случилось, дорогой?
— Конец.
— Что случилось, месье Сен-Бри? Неприятности?
— Пропало все. Сгорел конный завод. Сгорели мои конюшни, лошади, рысаки. Не осталось ничего.
— Но они же застрахованы, месье Сен-Бри?
— Застрахованы. От несчастного случая и стихийных бедствий. А это, как сообщают, умышленный поджог. Страховка не полагается.
Шанталь, забыв о роли жены разорившегося коннозаводчика, с живым любопытством зрителя наблюдала за спектаклем.
— Мы разорены? — с деланным испугом спросила наконец она и вдруг рассмеялась. — Это нервное, простите меня.
И вытерла настоящие слезы.
— Полностью разорены. И в долгах.
Клод встал из-за стола и, пошатываясь, вышел из ресторана.
Дорт вскочил и бросился вслед за ним.
— Простите, мадам, я скоро вернусь.
Догнав в фойе Клода, он с силой взял его под руку.
— Не раскисайте, вы же мужчина, месье Сен-Бри. Это не конец вашей жизни.
Клод вздохнул, подумав: «Ой-ой-ой! Он меня снова жалеет и утешает».
— Что вы собираетесь делать?
— Когда?
— Вообще и в частности, после краха вашего предприятия.
— Газеты буду продавать. Вразнос. В кафе и барах. И Клод вспомнил старика разносчика газет, у которого недавно покупал вечерний выпуск «Фигаро» в каком-то ресторанчике в Париже.
— Я серьезно спрашиваю, что вы намерены делать теперь? — Он выделил голосом «теперь».
— Вы так спрашиваете, будто хотите мне предложить…
— Хочу! И предлагаю. Сколько вам нужно, чтобы все восстановить?
Клод посмотрел на горбуна, поднял глаза к лепному потолку, пошевелил губами и назвал сумму.
— Вы получите эти деньги.
— Да? С неба или из-под земли?
Дорт с силой ткнул себя пальцем в грудь.
— Я вам их дам!
— Вот как! Да вы, оказывается, миллионер и к тому же филантроп.
— Нет, месье Сен-Бри, не филантроп, не альтруист, а, как и все в нашем мире, человек корыстный. Я предлагаю сделку. Вы получаете деньги, а взамен — оформляете развод.
Клод сделал страшные глаза.
— То есть как развод, месье Дорт?
Дорт очень волновался и походил на отчаянного игрока, идущего ва-банк: лицо человека, одержимого идеей-фикс, глаза требовательные, даже злые.
— Как это так — развод? — уже мягче, чтобы не пугать Дорта, переспросил Клод. — Вы, должно быть, спятили.
— Официально — вот как, месье Сен-Бри. Со всеми формальностями. Я вам плачу деньги за развод. И все ваши лошадки, стойла, конюхи — снова при вас. А Шанталь — свободна. И поступит она со своей свободой так, как ей заблагорассудится. Таковы мои условия. Я не сумасшедший. А может быть — сумасшедший. Но раз в жизни — пусть!