1989, с. 19).
Причиной этих трансформаций выступает личностный смысл, характеризующий те или иные элементы ситуации в аспекте их связи с жизнедеятельностью субъекта, места и роли в ней; при этом трансформация образа может сопровождаться, а может и не сопровождаться эмоциональной индикацией. Мы считаем необходимым остановиться подробно на описании и систематизации эффектов трансформации образа по причине их неизученности, ограничившись при этом анализом искажений отдельных параметров воспринимаемых объектов и явлений, и не затрагивая структурирование образов целостной ситуации. Непревзойденным по сей день феноменологическим описанием такого структурирования является анализ восприятия одного и того же ландшафта в мирной обстановке и в условиях военных действий, выполненный К.Левином почти 70 лет назад (см. Lewin, 1982, с. 315–325).
Остается сделать еще одну оговорку. Трансформации образа могут быть порождены как устойчивыми особенностями структурирования личностью целостной картины мира, так и преходящим влиянием сиюминутных мотивов. Немало зависит также от самих воспринимаемых объектов и явлений. По отношению ко многим из них мы уже обладаем определенным априорным отношением, которое является следом опыта взаимодействия с этими объектами и явлениями, отражает их жизненный смысл и фиксируется в личности в форме диспозиционных структур и структур субъективной семантики ( Артемьева, 1986; 1999). В то же время и новые для нас объекты и явления также с самого начала вызывают пристрастное к себе отношение, оцениваются под углом зрения их личностного смысла. В данном разделе, описывая феноменологию структурирования и искажения образа его личностным смыслом, мы не будем различать трансформации, обусловленные устойчивыми и ситуативными причинами; это различие – различие факторов, которые могут порождать личностный смысл – будет раскрыто в последующих разделах.
Описание феноменов личностно-смысловых трансформаций образа мы начнем с рассмотрения трансформаций пространственных измерений в картине мира, которые, как показал А.М.Эткинд (1979), сами по себе несут мощный аффективно-смысловой потенциал. Примером такого искажения, кочующим из одной публикации в другую и из одного контекста в другой, являются результаты выполненного в 1947 году эксперимента Дж. Брунера и К. Гудмэна (см. Брунер, 1977, с. 65–80), в которых был зафиксирован факт преувеличения детьми видимого размера монет по сравнению с аналогичными картонными кружками, причем степень искажения была тем больше, чем больше достоинство оцениваемых монет. Эффект преувеличения оказался существенно выше для детей из бедных семей, чем для детей из семей богатых. Преувеличение размера оказалось характерным не только для объектов, обладающих устойчивым, фиксированным смыслом: Лэмберт, Соломон и Уотсон получили эффект преувеличения размеров жетонов, за которые дети могли получить конфеты в специальном автомате. Характерно, что когда дети перестали получать что-либо, эффект переоценки величины исчезал (см.