Варя с детьми оказалась на кухне. Они сидели за столом, обложившись со всех сторон книжками. Идиллическая картина: старшие дети учат уроки, младшие около них набираются уму-разуму.
Я бодро спросила:
— Вы уже кушали? Мне что-нибудь осталось?
Игорек вскочил из-за стола, подбежал ко мне и протянул:
— Тетя Люся, я есть хочу…
— И я! — поддержала брата Оля.
Я с удивлением обнаружила, что девочка, которая обычно ходит дома в джинсах, теперь сидит в длинной юбке до пят, а ее роскошные волосы заплетены в косу.
Я посмотрела на куму:
— Варя, ты что, морила детей голодом?
Она передернула плечами:
— Вовсе нет, мы уже отобедали и отужинали. Тебе тоже оставили, возьми в холодильнике.
Я заглянула в холодильник и вытащила на свет божий миску. В ней оказалась какая-то разноцветная кашица. Я попробовала ее на вкус и поняла, что это перетертые на мелкой терке морковь, свекла и редька. Причем постное масло отсутствовало, свекла была сырая, а редька — невообразимо горькая.
— Что это? — только и смогла вымолвить я сквозь выступившие слезы.
— Салат, рецепт взят из книги. — И Варвара кивнула на толстый том, лежащий около плиты.
«Трапеза в посты и праздники», — прочитала я и удивилась:
— А что, сегодня какой-то праздник?
Варя сердито ответила:
— Среда и пятница — постные дни. Сегодня, если ты помнишь, пятница. К тому же нынче отмечают Усекновение главы Иоанна Предтечи, поэтому я решила, что детям не помешает сыроедение.
— Зачем?
— Чтобы на них снизошла благодать.
Я окончательно перестала что-либо понимать. Наверное, у меня начались галлюцинации. Вот сейчас я зажмурюсь, потом открою глаза, и бред отступит. Однако эти манипуляции ничего не изменили. Варя по-прежнему сидела за столом, непоколебимая, как скала. Дети смотрели на меня такими же несчастными глазами. И на плите не появилась ни одна кастрюля.
— Значит, борща нет? И котлет тоже? — уточнила я.
Варя гневно уставилась на меня и сурово ответствовала:
— Чревоугодие — это смертный грех. Твой долг — воспитывать агнцев в законе Божьем, а не подталкивать их к геенне огненной.
По-моему, если держать детей на одних сырых овощах, они вскоре протянут ноги, а это уже будет убийство, что тоже не приветствуется Священным Писанием. Однако я решила не вдаваться в теологические споры, а перевела разговор на познавательные рельсы:
— А за что ему голову-то отсекли? Этому Иоанну?
Вместо того чтобы рассказать нам какую-нибудь интересную поучительную историю, кума заверещала, словно ее в задницу ужалила оса:
— Нехристь! Порождение ехидны! Гореть тебе в аду до скончания веков! Там будет плач и скрежет зубовный!