Терпение Талли подверглось очередному испытанию, когда специальная компьютерная программа, созданная для того, чтобы своевременно информировать потерпевших о ходе рассмотрения их дел, присвоила ей «номер жертвы». Талли не имела ничего против того, чтобы ей на электронную почту приходили сообщения о дате и времени назначенных судебных слушаний, а также прочая полезная информация, но ей очень не нравилось, что ее снова причислили к «жертвам», да еще присвоили какой-то «номер». В этом было что-то бездушное и унизительное. Талли предпочитала, чтобы всегда и везде ее знали под ее собственным именем, а не под каким-то там «номером жертвы». От одного этого словосочетания ее бросало в дрожь, стоило ей прочесть предложенный к заполнению бланк.
Всю ночь после этого Талли не могла заснуть — все думала о Бриджит, об украденных деньгах и о том, чем все это может закончиться. Задремала она очень не скоро, но спала беспокойно — ей снились кошмары. Во сне Бриджит сначала оскорбляла ее, а потом попыталась застрелить из огромного ржавого ружья. Талли с криком проснулась — и больше не сомкнула глаз до самого рассвета. Джим говорил ей, что людям, пострадавшим от чьих-то преступных замыслов, часто требуется психологическая помощь, но Талли считала, что это относится не к ней, а к тем, кто стал объектом покушения, насилия или грабежа. Теперь ей казалось, что она ошибалась. Хотя Бриджит не тронула ее и пальцем, она все же нанесла ей глубокую психическую травму, которая давала о себе знать все чаще и чаще. К психологу, впрочем, Талли не собиралась, хотя Джим и порекомендовал ей хорошего специалиста. Почему-то ей казалось, что она сумеет справиться со своими переживаниями самостоятельно.
Без толку провалявшись в постели почти до девяти утра, Талли спустилась в кухню, чтобы заварить чай. Пока закипал чайник, она решила позвонить отцу: ей очень не понравилось, как он выглядел накануне вечером, когда Талли приезжала его навестить. На ее звонок ответила экономка — она сказала, что Сэм проснулся уже некоторое время назад, но вставать отказался. Нет, он не заболел, пояснила Амелия, просто чувствует сильную слабость, и Талли сказала, что приедет, как только позавтракает. То, что старый больной отец живет фактически один, ее давно беспокоило, но она ничего не могла поделать — ей приходилось уважать его стремление к независимости, однако как добиться, чтобы он при этом был в безопасности, Талли не знала. Сэма сильно раздражало, когда она начинала чрезмерно его опекать; до сих пор он наотрез отказывался от ее предложения нанять ночную сиделку, но Талли видела, что его силы тают с каждым днем.