Потом она почувствовала, как отец несильно сжал ее руку.
— Я люблю тебя, папа, — негромко проговорила Талли, не открывая глаз.
В эти мгновения она чувствовала себя так, словно снова стала маленькой девочкой. Сколько она себя помнила, отец всегда был рядом и всегда был готов поспешить к ней на помощь. После смерти матери он стал к ней особенно нежен и внимателен и всегда поддерживал ее, если Талли приходилось трудно. Сэм давал ей мудрые советы и даже помогал деньгами, когда она только начинала свою режиссерскую карьеру, хотя его никогда нельзя было назвать богатым человеком. Сейчас, думая об этом, Талли испытывала невыразимую нежность к человеку, который отдал ей всего себя, ничего не требуя взамен. Она даже прослезилась, но поспешила смахнуть скатившуюся по щеке слезинку, боясь, что отец может это увидеть. Сэм никогда не был излишне сентиментальным человеком.
— Я тоже тебя люблю, — отозвался он шелестящим шепотом, потом его пальцы расслабились, и Талли поняла, что отец уснул.
Она слышала, как он негромко похрапывает во сне, но отнимать руку не стала, боясь его потревожить. Ей было бесконечно приятно ощущать его присутствие, как она чувствовала его всю свою жизнь, и знать, что, пока он рядом, с ней не может случиться ничего плохого.
Незаметно для себя Талли тоже задремала, убаюканная мягким утренним солнцем и теплом. Когда она проснулась, отец мирно спал в своем шезлонге, и она рискнула вытащить свою руку. Сэм не пошевелился, и Талли не сразу заметила, что он не дышит. Вскочив, она прижала пальцы к его шее, пытаясь нащупать пульс. Пульса не было, и Талли в панике крикнула в гостиную Амелии, чтобы та вызвала «Скорую». Она понятия не имела, сколько времени Сэм не дышит — минуту или час. Собравшись с силами, она подхватила его на руки и, уложив на траву, стала делать ему искусственное дыхание, но Сэм по-прежнему не подавал признаков жизни. Непрямой массаж сердца тоже не дал результатов, но Талли продолжала то ритмично нажимать ему на грудь, то вдувать в легкие воздух. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем она услышала вой сирен — сначала вдали, потом все ближе и ближе, и вот уже прибывшие парамедики взяли дело в свои руки, а она по-прежнему стояла на траве на коленях, не замечая катящихся по лицу слез.
Прошло еще сколько-то времени, и парамедики сдались. Старший медицинской бригады помог Талли подняться и отвел в дом, пока остальные укладывали тело Сэма на носилки.
— Примите мои соболезнования, мисс Джонс. Похоже, ваш отец умер во сне, — мягко сказал он, и Талли снова разрыдалась.