Пожалуй, единственным, что она сделала сама от начала и до конца, был заказ ресторанного обслуживания, но с этим делом Талли справилась достойно. Фирма, в которую она обратилась, разработала отличное меню и прислала двух официантов, которые накрыли стол, а потом забрали пустую посуду.
— А когда будут судить Бриджит? — спросила Макс. Слова матери напомнили ей о том, что проблемы, с которыми Талли столкнулась, еще только ожидали своего окончательного разрешения.
— Гм-м… — пробормотала Талли, опускаясь на кухонный табурет и сбрасывая с ног туфли.
Без привычки у нее разболелись ноги, и она была рада избавиться от этих тесных и жестких пыточных орудий. Конечно, они выглядели очень элегантно, но разношенные кроссовки без шнурков были куда удобнее.
— Честно говоря, я знаю только, что первое заседание назначено на апрель. Сначала ее будут судить за кражу, потом — за убийство, а там, глядишь, дойдет очередь и до процесса по нашему гражданскому иску. В общем, я надеюсь, что к концу будущего года все так или иначе решится. А может быть, и раньше… — Тут Талли вздохнула. Она старалась не думать о том, что еще ее ожидает, — ей было достаточно того, что она уже́ пережила.
Макс кивнула.
— Понятно. Похоже, весь следующий год Бриджит будет очень занята, — сказала она, качая головой. Ей, как и матери, до сих пор не верилось, что «тетя Брит», которую Макс любила как родственницу, оказалась воровкой, обманщицей и убийцей. — Я просто хотела уточнить… — добавила она.
Насколько Талли было известно, ФБР, судебные эксперты и Виктор Карсон продолжали собирать улики против Бриджит, чтобы снабдить суд неопровержимыми доказательствами ее вины. К счастью, они могли сделать это и без Талли, поскольку она открыла им доступ к своей личной финансовой информации. В процессе по обвинению в убийстве она и вовсе не должна была участвовать — разве что дать свидетельские показания о телефонном разговоре с Бриджит, который предшествовал трагедии, но Джим говорил, что суд, возможно, удовлетворится ее письменным свидетельством. Гражданский иск, которым занимался Грег Томас, имел целью добиться возвращения похищенного или же максимального возмещения нанесенного Талли ущерба, однако до разбирательств по этому делу было еще далеко. Талли знала это точно, поскольку регулярно встречалась со своим поверенным, который каждый раз задавал ей новые и новые вопросы.
Между тем власти — и федеральные, и власти штата — по-прежнему надеялись, что Бриджит признает себя виновной, однако она до сих пор этого не сделала. Напротив, по обоим обвинениям она заявила о своей полной невиновности, однако Талли понимала, что за оставшееся до суда время Бриджит может еще сто раз изменить свою позицию. Пока же положение оставалось в значительной степени неопределенным, и Талли оставалось только мечтать о том дне, когда она сможет сказать себе, что все позади и что теперь ничто не помешает ей спокойно жить и заниматься своими делами. Увы, ей еще только предстояло пройти через суды и прочие формальности, которые были ей неприятны и немного пугали, к тому же она не могла сказать точно, когда, какого числа случится то или иное событие, и это ее нервировало. Вполне естественно, она предпочла бы, чтобы все это оказалось в прошлом уже сейчас.