Русь покуда избавлена от вражды, раздирающей христиан, и от уплаты церковной десятины. А что касается уважения, то Святослав, сын Ольги, будучи язычником, прошел многие земли с мечом в руке, не зная поражений, и перед ним склонялись как бохмиты, так и христиане. При желании Святослав мог жениться на любой христианке, даже на родственнице василевса ромеев. Однако Святослав не стремился к этому, он не собирался отступаться от дедовских богов ради единого христианского Бога».
Непреклонность старших дружинников, не желающих видеть своего князя слугой папы римского, сильно расстроила Владимира. Ему пришлось, смущаясь и краснея, объяснять маркграфу Эккарду в присутствии Мешко, что против воли дружины он пойти не может, иначе останется без власти. Тогда Мешко и Эккард, посовещавшись друг с другом наедине, решили пойти наперекор всем церковным правилам. Так сильно одному хотелось насолить князю Собеславу, а другому так сильно не терпелось породниться с богатым киевским князем.
К изумлению и негодованию епископа Зигмунда, маркграф Эккард объявил Владимиру, что он может взять его дочь в жены без церковного обряда и благословения. Владимир просто должен был дать слово в будущем все же пройти обряд крещения в его латинской форме. Мешко, оправдывая поступок маркграфа Эккарда в глазах епископа, заявил, что только так удастся втянуть Русь в лоно римской Церкви, ведь если нельзя действовать силой, значит, нужно применить хитрость. Узы любви не в силах порвать никто, а посему рано или поздно князь Владимир примет веру во Христа, побуждаемый к этому любимой женой.
«А то, что у Владимира уже есть три жены в Киеве, — это не беда, — добавил Мешко. — Ведь и у меня было семь жен, когда я был язычником. Но женившись на христианке и уверовав во Христа, я отказался от всех прочих жен. Ныне я ревностный христианин, живу с одной супругой и свято чту христианские заповеди».
Глава седьмая
Сеча при Влоцлавеке
Упоминая про христианские заповеди, Мешко лицемерил. Всю свою жизнь он только и делал, что грешил, не страшась ни Божьего гнева, ни осуждения священников, ни людской молвы.
В свите Мешко имелся человек, который следил за тем, чтобы все польские вельможи кланялись ему одинаково низко. Всякий вельможа, не дотянувшийся при поклоне до полу рукой, немедленно наказывался плетьми. Мешко обожал, когда его приближенные или просители раболепствуют и пресмыкаются перед ним. Мешко доставляло удовольствие взирать на то, как знатные люди строят козни друг другу, доносят и наушничают ради того, чтобы оказаться поближе к княжескому трону. Мешко без зазрения совести давал высокие должности тем можновладцам, которые соглашались исполнять его самые грязные поручения или приводили к нему на ложе своих жен, сестер и дочерей.