Ворожиху Яробку Мечислава доселе никогда не видала. Яробка жила за городом в лесу близ Сытина ручья. В Новгороде Яробка появлялась редко. Обычно девицы и замужние бабы сами приходили к ее одинокой избушке, затерянной в чащобе. Яробка умела ворожить на печной золе и по сучкам в стенах, знала много наговоров, могла пускать присуху и отворот. За приворотным зельем к Яробке захаживали многие женщины, знатные и простолюдинки. Яробка умела хранить чужие тайны, поэтому молодицы несли ей свои сердечные секреты с доверием.
По внешнему виду Яробка выглядела лет на сорок. У нее было белое овальное лицо почти без морщин, на котором ярко смотрелись алые уста и крупные дерзко любопытные темные очи. Волховица была высокого роста, плотного сложения, заячий шугай еле сходился на ее крутой груди. Темная коса на ее голове была уложена венцом.
— Здравствуй, боярыня-краса, — с полупоклоном поприветствовала Яробка Мечиславу. — Ведаю я про твою тугу-печаль, потому и пришла сюда, чтобы помочь тебе.
Мечислава удивленно приподняла брови, узнав от волховицы, что свой таинственный обряд она будет проводить в амбаре. Верея выразительно глянула на Мечиславу, мол, не спорь и не упрямся: ворожее лучше знать, в каком месте колдовать.
— Ты все ли приготовила, как я просила, кума? — обратилась Яробка к Верее.
Та с готовностью закивала головой, повязанной белым платком.
— Вот и славно, — улыбнулась Яробка. — Давай показывай, хозяйка, где у тебя амбар.
Верея накинула на себя лисий шушун почти до пят, повела знахарку и Мечиславу за собой. Выйдя из терема, три женщины пересекли двор и прошли под тесовый навес, где были устроены погреба и клети для различных припасов. Там же находился и амбар.
Хотя день был в разгаре, внутри амбара было довольно темно, поскольку здесь не было окон, свет проникал сюда лишь сквозь неплотно притворенную дверь. Тут пахло пылью, сухим голубиным пометом и зерном, которое было насыпано в мешки и в большие берестяные короба. Пол амбара был выложен камнем.
— Ну-ка, красавица, раздевайся донага и становись-ка вот сюда, — скомандовала Яробка, взяв смутившуюся Мечиславу за руку и подведя ее к расстеленной на полу рогоже. — Понимаю, что зябко сегодня, так ведь дело-то у тебя спешное. До лета ждать недосуг.
Хотя март был на исходе, однако ночи еще стояли морозные, а дневное солнце успело растопить лишь снег на крышах.
В холодном амбаре в воздухе висел пар от дыхания. Мечислава с видом обреченной решимости сбросила с плеч кунью шубейку, сняла с головы круглую парчовую шапочку с собольей опушкой. Верея услужливо протягивала свои руки, принимая от Мечиславы одну одежку за другой. Стянув через голову теплое шерстяное платье и тонкую исподнюю рубашку, Мечислава задрожала мелкой дрожью, ощутив своим голым телом промозглый холод амбара. Сняв с ног короткие сапожки и вязаные шерстяные чулки, Мечислава зябко переступала босыми ногами на грубой подстилке. Она машинально растирала свои плечи ладонями, ей казалось, что кровь застыла у нее в жилах. На порозовевших от мартовской прохлады округлых бедрах Мечиславы явственно проступили следы от тугих завязок, снятых ею вместе с чулками.