В заключенье замечу: в отличие от тебя, я вовсе не думаю, что в качестве галериста Бахман как-то влиял на жизнь или карьеру творцов.
Он просто устраивал выставки.
* * *
Неотправленный E-mail Томасу макэвилли, 26 мая 2008
Subject: Re: Что ты можешь знать, Том Макэвилли?
Что ты можешь знать, Том Макэвилли?
Что ты можешь знать, Том Макэвилли?
Что ты можешь знать, Том Макэвилли?
Что ты можешь знать, Том Макэвилли?
Что ты можешь знать, Том Макэвилли?
Что ты можешь знать, Том Макэвилли?
Что ты можешь знать, Том Макэвилли?
Что ты можешь знать, Том Макэвилли?
Что ты можешь знать, Том Макэвилли?
Что ты можешь знать, Том Макэвилли?
Что ты можешь знать, Том Макэвилли?
Что ты можешь знать, Том Макэвилли?
Что ты можешь знать, Том Макэвилли?
Что ты можешь знать, Том Макэвилли?
Что ты можешь знать, Том Макэвилли?
* * *
Запись в дневнике под названием «Плотское тело — плоский листок»
Сегодня возникло странное чувство от обыкновенного листа бумаги возрастом в восемь лет.
Это было письмо от него.
Верней, не письмо, а обыкновенное «мыло», которое я тогда распечатала получив.
Именно это письмо привело к первому поцелую в машине, после скучного и даже разочаровавшего (какое-то время ничего не случалось) обеда в японском кафе.
На тарелке распластался розовый нежный лосось и кудрявая зелень, а над всем этим возвышался вощеный зонтик, для красоты.
По неловкости я пролила чай на серебристый, специально купленный для этой встречи костюм, попыталась замыть, и облегающая тонкая ткань, промокнув насквозь, предательски выдала очертания ног. Как бы обозначила для него черту владений.
Он, как всегда, все заметил, но ничего не сказал.
Во что он был одет, как смотрел, как ел, как расплатился, не помню.
Запомнились лишь зонтики и название ресторана — почему-то русское «Юрий» — и поцелуй.
Но поцелую и встрече в кафе предшествовало письмо, в котором он признавался, что его ко мне сильно влечет.
И вот неожиданно это письмо выпорхнуло откуда-то из архива и лежало на белом столе.
Глядя на него, я вдруг ощутила влечение.
Мое тело физически реагировало на распечатанные на принтере буквы.
Как будто этот плоский листок вдруг превратился в сексуальный объект.
Это был плоский обыкновенный листок, но стоило мне на него поглядеть, как все во мне вдруг начинало смущаться и возбуждаться.
Как будто написанные им буквы превратились в его тело — несмотря на то, что он был уже мертв.
* * *
Эта женщина продолжала отвечать на мои мысли.
Как всегда, мы стояли с ней у окна в обеденный перерыв.
— Мы познакомились с мужем в Лексингтоне, в Кентукки. Я как раз тогда ушла от своего пиротехнически взрывного дяди Хамида. А ведь я только приехала из Ирана, и мне некуда было пойти.