— А… — усмехнулся Николай, — невозможно не потому, что трудно, а потому, что Московский градоначальник не считает нужным.
— Ники, давай отложим этот разговор. У нас впереди похороны…
— Это у меня похороны, а не "у нас"! Я вернусь в Москву второго ноября, и если обнаружу в Кремле хоть одного твоего писаря, в Москве будет новый градоначальник!
Николай развернулся и, не попрощавшись, вышел из комнаты.
Великий Князь Сергей Александрович растерянно смотрел ему вслед.
С перрона послышался свисток паровоза, лязгнули колёса, и за окном поплыли вагоны.
А Сергей Александрович всё смотрел на закрывшуюся за Николаем дверь.
Вот это да! Ники без году неделя Император и уже ему угрожает! Ему, тому, кто выпил с ним немереное количество бутылок на гвардейских попойках! Ему, с кем ходил в шалманы и с кем…
Великий Князь задохнулся от бешенства!
Дверь в кабинет распахнулась. В дверях стояла запыхавшаяся Элла.
— Серж! Поезд ушёл без нас! Что ты стоишь?!
Сергей Александрович взял себя в руки.
— А мы не едем. — сказал он спокойно, — нас не пригласили.
В Калинкино, усадьбу титулярного советника Гвидона Ананьевича Максакова, наши друзья собрались прямо с утра. Петров прямо горел нетерпением, так ему хотелось увидеть кровопийцу-эксплуататора.
Родовые гнёзда помещиков, так же, как и крестьянские избы, многое говорили о своём хозяине.
В принципе, общий уклад дворянской жизни был везде одинаков, и разницу обусловливали лишь частные особенности характера тех или иных личностей. Главное отличие заключалось в том, что одни жили "в свое удовольствие", то есть слаще ели, буйнее пили и страдали тоской по "Предводительству", достигнув которого, разорялись в прах. Таким был князь Владимир Александрович Юрский, бывший владелец Гордино.
Другие, напротив, сжимались, ели с осторожностью, пили с оглядкой, скопидомствовали, держались в стороне от почестей, думали не о том, как прославиться, а о том, как бы иметь теплый угол, и в нем достаточную степень сытости.
Усадьба Гвидона Ананьевича не отличалась ни изяществом, ни удобством. Она была устроена прямо в деревне Калинкино, в лощинке, так теплее зимой, меньше задувает ветром, да и за крестьянами удобнее наблюдать. Господский дом одноэтажный, продолговатый, на манер барака, ни стены, ни крыша не крашены, такие же чёрные, как и избы крестьян, окна сдвижные, на французский манер, при котором нижние рамы поднимаются вверх и подпираются подставками. Слева от дома разбит маленький палисадник со стрижеными по-французски кустами, не иначе "модности" привнесли пленные французы, коих в этих местах, после Отечественной войны, было преизрядное множество. Сзади к барскому дому примыкает скотный двор с небольшим прудом, который служит водопоем, и поражает своей неопрятностью, и количеством вьющихся над ним насекомых. Рядом устроен незатейливый огород с ягодными кустами и наиболее ценными овощами: репой, русскими бобами, сахарным горохом, которые подаются в небогатых домах после обеда в виде десерта.