Марушу никто не заметил. Няньки оживленно спорили.
- Всего две недели! - тараторила первая. - Две недели, и от яиц одни скорлупки.
- Это у голубей-то? - верещала вторая. - Да они за месяц едва-едва управляются.
- Много ты видела голубей, - фыркала первая.
- Да уж поболее твоего! - возмущалась вторая.
Щегол внимательно вслушивался, то и дело раскрывая клюв, но не решался затронуть столь деликатную тему. Стриж мельком покосился на Марушу, но, увидев, что опасностей от нее не дождешься, набычился и мгновенно утратил к ней интерес. Ворон же был погружен в думы.
- Вот она, - и мама легонько подтолкнула Марушу вперед.
На миг старый ворон замер, словно вслушиваясь, затем развернулся и, склонив голову, внимательно осмотрел Марушу.
- Маловата, - цыкнул он. - Мне думалось, она уже выросла. Впрочем, так даже лучше. Взрослым отыскать Заоблачную Страну гораздо труднее.
Маруша огорчилась. Впрочем, ее огорчения тоже никто не заметил.
- Две недели, - упорствовала первая нянька.
- Ты вечно путаешь голубей с воробьями, - презрительно отозвалась вторая.
- Это я-то?!! - первая аж задохнулась от ярости. - Это я-то?!!
- Кх-м, - вступил щегол, но ничего не сказал, лишь надулся еще многозначительнее. Стриж потирал правую лапку, об которую только что запнулась синица. Отходить в сторону он считал ниже своего достоинства. Синицы суетливо перебегали с место на место, склевывая дармовое угощение. Среди них уже затесался первый воробей, смущенно косивший под более значимую птицу. Остальная воробьиная братия готовилась последовать примеру безымянного героя. Вокруг текла самая обычная птичья толкотня, словно рядом в травяном гнездышке не лежало серебряное волшебство. Даже Маруша усомнилась в том, что ей только что рассказывала мама.
- А можно мне посмотреть на птенца, - стала канючить птичка. - Можно? Мне обещали!
- На птенца, - повторил ворон, размышляя о чем-то своем, но потом встрепенулся. - Ах да! Конечно же! Тебе, разумеется, можно! И даже весьма полезно.
С этими словами он, ловко обогнув суматошных нянек, провел Марушу к самому гнезду. Перегнувшись через бортик, Маруша увидела новорожденного.
Его словно вылили из серебра. И лапки, и клюв, и хвост, и перья крылышек. Вот только глаза Маруше увидеть не удалось. Птенец спал. Он походил на крошечную статуэтку из музея, но округлые бока легонько вздымались при каждом вдохе.
- Вот он какой! - благоговейно прошептал ворон и тут же принял строгий тон, повернув голову к Маруше. - Запомни, только от тебя зависит, проснется он или нет.
- Почему? - удивленно спросила Маруша.