Далеко распростерлось облако, даже орлу не взлететь над ним. Жгучее желание обернулось не менее жгучей тоской.
"Это несправедливо! - мысленно восклицала Маруша. - Дать право на подвиг, а потом взять и отобрать. Только б они никого не нашли. Тогда, быть может, снова разрешат лететь мне. О, Великий Птичий Бог, вразуми их и позволь мне отправиться в Вирию, чтобы птенец из серебра проснулся."
Облако спокойно уплыло, открыв чуть сместившиеся звезды. Боги не ответили Маруше. Лишь ветер посвистывал вдали, словно воздух рассекали чьи-то могучие крылья. Словно Великий Гоготун снова летел на свою славную битву с ужасными красноглазыми птицами, чьи перья окаменели за время тысячелетнего заточения в темных пещерах. Страшное землетрясение разодрало ткани земли и выпустило поганых уродцев на свободу. Тысячи птиц были пожраны ими за первые часы под лучами бесстрастного солнца. И сотни тысяч были повержены наземь кровавыми клочьями, когда огромной стаей пытались остановить пришельцев. А потом землю накрыла ночь. И оставшиеся птицы дрожали от ужаса, выглядывая из ложбинок и пещер на темные остроклювые силуэты, венчавшие холмы и горы под холодным светом луны. Орлы были растоптаны. Остатки некогда могущественных кланов коршунов и ястребов торопливо удирали, падая в глубины нескончаемого океана. Надежды угасли. И новый день не обещал ничего, кроме тысяч и миллионов кровавых жертв. О чем думал в ту ночь Великий Гусь? Что он сказал тонконогой цапле, единственной, без боязни вылетевшей встречать зарю. Что ответила она? О чем знала эта пара, взмывая в небеса? Они обрушились на полчища незваных гостей, перемешали их, сумели стравить друг с другом и опрокинуть в ущелье, которое внезапно взорвавшийся вулкан в считанные секунды затопил багровой лавой. Никто из оставшихся на земле не рискнул примкнуть к ним. А цапля и гусь, окинув взглядом притихший мир, на землю уже не вернулись. Что видишь, когда отрываешься от мира? Что чувствуешь, когда становишься богом?
А сегодня никто не звал на битву. Просто требовалось долететь до Вирии. Просто... Слово-то какое, будто до Заоблачной Страны лишь взмах крыла. Взмах, который запретили. Кто разрешил Великому Гусю совершить свой подвиг?
Сквозь переплетения прутьев пробился первый лучик, кольнувший в глаз. Маруша встрепенулась, выкарабкалась из теплой массы родственников, пуховым одеяльцем устилавшей гнездо. Когти чуть слышно царапнули бортик гнезда. Первая заря явилась миру, протянув по лазури небес свою алую полосу. Над дальними крышами пламенел осколок солнца. Где-то там между жизнью и смертью барахтался птенец с серебряными перьями. Умиротворенная тишина. Все еще спали. Все спокойно спали. И так же спокойно все будут спать и на четвертую зарю.