— Я думаю, господин гросс-адмирал, я совершил ошибку!
Андрей, краем глаза смотрящий за реакцией генералитета, увидел, что лица собравшихся вытянулись от удивления.
Еще бы — отрешать от должности командующего кригсмарине, когда именно от действий флота зависит успех десантной операции.
Вот только Геринг победно улыбнулся, сверкнув глазами, — толстяк явно на что-то подобное и рассчитывал.
«А это, как ни крути, хреново. Умен, собака, кое-что просчитывает махом. Сейчас, когда идет десант, от Редера мало что зависит. За пролив отвечает командование группы ОКМ, а здесь стоит адмирал Шнивинд, который давно на своего главкома клыки точит. Есть и командующий действующим флотом Лютьенс, что сейчас в Исландии шорох навести может. Вот его-то я и назначу, подхватит бразды правления. — Андрей хищно улыбнулся и мысленно поправил себя: — Как только вернется… Если вернется… И победителем, никак не меньше!»
— Я готов немедленно уйти с занимаемого поста, господин рейхсканцлер!
Редер победно задрал подбородок. Гросс-адмирал, на взгляд Андрея, был стопроцентно уверен, что фюрер даст задний ход и спустит его выходку на тормозах.
Определенные основания у него имелись, ибо есть умная мысль, что коней на переправе не меняют. Тем паче на такой, ну очень большой, от двадцати до семидесяти миль.
— Хорошо, я принимаю вашу отставку!
Несмотря на дисциплинированность, впитанную с материнским молоком и окриком фельдфебеля на плацу, среди генералитета прошло еле заметное волнение, как рябь от сильного ветра на затхлом пруду. Но все молчали, ожидая новых слов фюрера, и они тут же последовали:
— Я не имею права держать на посту командующего одной из трех главных частей наших вооруженных сил, человека, не верящего в успех самой важной военной операции за всю историю не только рейха, но и всей Европы. Это большая ответственность перед немецким народом, который прилагает все силы для победы, который отдает нам своих сыновей. Я не имею морального права, и, более того, мой долг как Верховного главнокомандующего велит мне принять эту отставку!
В бараке установилась полная тишина, прерываемая лишь сопением некоторых наиболее ошарашенных заявлением генералов.
Но были и другие звуки — удовлетворенно хрюкнул Геринг, победно выпятивший живот, да радостно шмыгнувший носом адмирал, бросавший все это время на собственного главкома плотоядные взгляды.
На физиономию Редера Родионов посмотрел с тщательно скрываемым торжеством — гросс-адмирал пережил на нем всю гамму эмоций. Начиная от победного триумфа и кончая диким приступом унижения, какой испытывает всякий честолюбец, когда его прилюдно тыкают носом в собственное дерьмо. Но, ожесточившись лицом, старый моряк шагнул вперед: