У подъезда они сели на лавочку. Вася пристроил букет между ног, отвернулся и громко чихнул. Полез в карман за носовым платком. Леха неторопливо об окованный угол скамейки открыл две бутылки пива. Он чувствовал необходимость выпить для храбрости.
По дороге Вася надеялся, что они быстро помирятся — очень выпить хочется. И Аллочка неплохо готовит. Это тоже надо ценить. С вечера ничего не ел. Вася смотрел в лужу с прозрачной водой и грязными краями. Наклонял голову, чтобы поймать отраженье утреннего тумана — наследника ночной непогоды; потом задумчиво произнес:
— Лех, может, я здесь подожду? Такая рань, она же спит еще.
Леха курил и пил с таким видом, как будто это должно было его спасти.
— Лех… Может, она на даче?
— Нет. Там родаки с Инфекцией. Аллочка ее видеть не может. А сама она здесь.
И Леха горько вздохнул. Но тут солнечный луч посмотрел ему в лицо. Он зажмурился, как кот. Как рыжий кот на батарее в подъезде дома, где жила Аллочка, что всегда улыбался ему, когда он входил. Батарея раскалена — не дотронешься рукой. Как он только не закипал? Лежал и грезил о далеком Египте, где так жарко всегда, и где сухо, и где когда-то все кошки были священными зверьми.
Луч пропал. Леха посидел, потом глубоко вздохнул. Встал. Васька отставил пиво, отдал ему букет и принял полупрозрачный пакет с шампанским.
Кота в подъезде не оказалось: весна. Он тоже, на свой лад, праздновал Первомай.
Второй этаж. Звонок. Леха одной рукой попытался поправить воротник. Сердце стучит, ну и дела! Где ж ты, красавица, открой!
Вчера у ее отца Леха точно узнал, что Аллочка остается на праздники в Москве. Да сколько же нужно времени, чтобы проснуться и надеть халат? Приложил к двери ухо: кажется, вода течет. Сейчас откроет.
Он еще раз позвонил в дверь; и через секунду она осторожно приоткрылась на ладонь, потом рывком распахнулась до стены.
Слова, все слова, что неделю собирал Леха, куда-то разлетелись, стоило лишь ему посмотреться в две спелые оливки, две сладких ягоды, заблестевших навстречу. И не мог бы он сказать ничего просто потому, что в горле у Лехи вдруг пересохло — так пересохло, что он даже и не стал пытаться разговаривать. И только протянул букет.
О чем-то Аллочка задумалась. Крепко задумалась. Васька отчетливо видел, как бледно-розовая кожа лба собралась в три поперечные морщинки. И замерли зрачки. И на мгновение проступили из щек косые желваки — как у серьезных мужиков в момент напряга.
Секунду спустя она выдохнула. Она взяла букет обеими руками. Опустила лепестками вниз. Переступила с ноги на ногу.