Колдун поднял голову: прямо над головой в сторону солнца скользнул спутник-шпион. Сизое око телескопа и короткие обрубки трубок-антенн. Шесть последних витков не везло вакуумному бродяге. Одна серая муть в оптическом диапазоне. Но с утра в медвежьей шкуре, что накрыла всю среднюю полосу России, там, где топорщились седые складки дождя, открылся зеленый глаз.
Что видел спутник? Он видел, как на асфальт тротуаров и на траву бульваров низкое солнце лило благодать. Как стеклянный кот, воздух крыш, тянулся, зевал и искажал перспективу. И как, его дыханию в такт, дрожали над горизонтом купола церквей и сорок сороков телевизионных антенн. Политые в сумерках водой, солнечным огнем горели проспекты. Под тяжестью миллионов вольт провисали струны электропередач, по четыре в ряд, на длинных фарфоровых колках, контрабас или скрипка, поющие в унисон едва слышно басовое «до». Спутник не видел домов — только тени, не видел крыш — только блики. Город в кольце туманов и гроз.
Колдун разглядел больше. Навстречу ему горожане шли жмурясь: белый сумрак далекой, забытой зимы разменяли на белое солнце. Но не столько от света — они жмурились от солнечного кайфа. И Садовое кольцо лоснилось ухоженной шкурой.
Жил-был когда-то в этих местах дракон. Змий с крыльями. Зверь. Деньги любил. Молодых девок любил. Кто ж их не любит? Пошуметь, показать себя на Москве был не прочь. Но вот беда, не вписался, гад ползучий, в концепцию. Погорел.
Книги говорят, что смирил его монах Георгий молитвою. Народ говорит, что подкреплял он слово Божье длинным увесистым копьем. Так ли, иначе, гарцует теперь Георгий-Победоносец на белом коне на плакатах и иконах. А ящер рухнул на землю. Лежит теперь, с досады хвост грызет, рычит, скрежещет, сизый едкий дым пускает. Ночью тысячью глаз щупает занавески в задраенных окнах. Зовут его Садовое кольцо.
Не любят его соседи. Ценят, уважают, но не любят. А как его любить? Грязнуля он и первый панк на Москве. Дохнёт — черные разводы на стеклах и жирная гуталинная пыль на подоконнике. Лишь раз, в сказочно теплом октябре 93-го, стих. Да и то не надолго. Иначе как комендантским часом его не проймешь.
Те, кто своими чешуйками пишут ежедневный узор на его шкуре, Садовое кольцо не любят тоже. Для них он слишком тощ. Как заклинит светофоры — они и вовсе дуреют. Тут с ними связываться просто опасно, могут задавить.
Без Садового кольца Москве не жить. Все вокзалы и проспекты висят на его мощном хребте. Там, посередине, помечена белой краской дорожка для хозяев. Их мало, им больше не надо.