— Ну и глупый ты, Лист, — громко фыркнул Вуки-Пуки, — разве форс-мажор запланированным бывает?
— И то верно, — тут же согласился я, а про себя удовлетворенно отметил, что настроение приятеля заметно улучшилось.
— Ну ладно, я побежал, — вильнув хвостиком, напустил на себя занятости киноид, — пойду, проверю еще разок статистические данные своего отчета. — Пока!
Мы также с ним попрощались. А после того, как Вуки-Пуки, помахивая хвостиком, скрылся за ближайшим поворотом, понимающе и даже сочувственно переглянулись. Общеизвестно, что у одной сотрудницы имеется белоснежная красавица пуделиха, с которой та не расстается даже на работе. Так вот Вуки-Пуки давно и безнадежно в нее влюблен (не в сотрудницу, разумеется, — в пуделиху), поэтому каждую свободную минутку использует для того, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на предмет своего воздыхания.
— Ну что с твоей «Ласточкой», Федор? Сами-то как? — Были первые слова, услышанные нами от маявшихся в курилке от безделья коллег.
Вот же болтун этот Лева! Сказано было, доложить по инстанции, а он взял и растрепал на всю ивановскую. Теперь отбоя не будет от сочувственных охов и ахов. Не люблю я повышенного к своей персоналии внимания, тем более, мне и Квагшу нужно каким-то пока неведомым образом, минуя официальные каналы, попасть в Лагор. Ох уж мне эти начальнички — горазды на всякие невыполнимые задания.
— В хлам, — я безнадежно махнул рукой, — восстановлению не подлежит.
В ответ, как собственно и ожидалось, раздались сочувственные охи и ахи, да еще ценные советы, как объегорить страховую компанию на предмет извлечения максимальной финансовой выгоды от случившегося. Кто-то из сердобольных товарищей, даже протянул мне сигарету, но я категорически отказался. Бросаю. Точнее стараюсь избавиться от пагубной привычки, не помню уже в который раз за двадцать два года своего стажа курильщика. Вот и вчера, несмотря на настоятельные уговоры Толяна (тьфу ты!.. совсем запамятовал, что это был не какой не друг детства, а некто неизвестный) выкурить по «трубке мира», отказал себе в этом сомнительном удовольствии. Отчего сегодня испытываю чувство глубокого удовлетворения и уважения к себе, любимому — не сдался и не поддался, а ведь как хотелось, словами не описать.
Лева Файнгерц встретил меня печальным взглядом своих черных как ночь глаз, отчего мой воинственный запал тут же куда-то испарился.
— Ну как ты, Федор, а ты Квагш? — поинтересовался Лев и тут же без перехода предложил: — Может чайку или кофею? Все равно начальство на совещании у первого зама, раньше чем через полчаса не освободится.