— Вообще-то, я солидарен в данном вопросе с Федором, — неожиданно поднялся на мою защиту Андрей. — Тут недавно вселился в соседнюю квартиру один товарищ лет двадцати от роду. Папашка у него крупный чиновник, чадолюбивый стервец. Приобрел для сыночка квартирку, чтобы праздношатающийся недоросль не маячил постоянно перед глазами. Так вот этот хмырь днем то ли отсыпается, то ли где-то тусуется, и ночью его нет, в доме тишь да гладь. Под утро заявляется иногда в сопровождение оравы телок и таких же, молодых дебилов на феррарях, кайенах, да мазератях. Вот тут и начинается катавасия с душераздирающими воплями, музоном на всю громкость и прицельным метанием пустой тары в бродячих котов, собак, а иногда и в мирных граждан.
В один прекрасный момент надоело мне все это, пошел, разогнал компашку. Без членовредительства, конечно, не обошлось: приложил парочку самых буйных к стенке, и хозяину шнобель расквасил. Так меня же за хулиганство в ментовку определили. Хорошо брательник мой капитан милиции. Отмазал и строго настрого запретил связываться с этой шантрапой, мол, не только себе могу навредить, но и его карьерному росту помешаю. Брата уважаю, он мне и за отца, и за мать, поэтому терплю. Пенсионеры пишут жалобы во все инстанции, а там с этими жалобами, извиняюсь, в сортир ходят для экономии казенной туалетной бумаги, типа так мы боремся с кризисом. Вот так и живем.
Да, крепко не повезло парню и его соседям. Вот поэтому-то я и держусь за свою избушку — мало ли какие соседи достанутся. Я бы, на его месте терпеть не стал, что-нибудь уж точно учинил. Хотя как знать, как знать — старший брат все-таки. У меня братьев и сестер отродясь не было даже двоюродных, поэтому я такой индивидуалист и уродился. Квагш за долгие годы первая родственная душа. Да и то поначалу не хотел на постой пускать. Если бы Альмансор лично не попросил, ни в жизнь не пустил бы. Теперь не жалею — хороший мужик Квагш, общительный, эрудированный и самое главное — ненавязчивый.
И тут я вдруг вспомнил о завалявшейся в одном из карманов моего чудесного комбинезона штуковине. Черт, где же она? Я принялся сосредоточенно перелопачивать содержимое карманов. По закону вселенской подлости штуковина обнаружилась едва ли не в последнем.
— Вот, студент, держи. — Я протянул ему деревянный кругляшек размером с пятирублевую монету. — Тахорская зуделка или просто зуда, лучшее средство от буйных соседей. Месяца два назад приобрел по случаю этот магический талисман у одного лагорийского барыги. Как знал, что пригодится.
Андрей забрал у меня зуду и принялся с интересом ее рассматривать. Но не найдя на ней никаких магических рисунков, рун и прочих знаков, кои по его мнению должны непременно присутствовать на колдовских артефактах, вопросительно посмотрел на меня.