— Все нормально, мама, успокойся, я с тобой, — Клер присела на одеяло и схватила ее за руку.
— Беренже?
— Нет, мама, это я, Клер. Тебе не хочется пить?
Воспаленное лицо Беатрис омрачилось.
— Но я же чувствую тебя! Любимый, я знаю, ты где-то здесь.
На какое-то мгновение она вцепилась в Клер, затем отпустила руки, веки ее закрылись, а речь перешла в невнятное бормотание.
Клер с трудом удавалось сдерживать слезы. Ей хотелось выть от страха и боли, но она знала, что это потревожит Беатрис. Кроме того, за дверями стоял вооруженный до зубов стражник, глаза и уши де Монфора. Тихонько захныкав, словно маленькая девочка, Клер потянулась за малахитовым графином и налила себе остатки вина в деревянную чашу. Украшенный каменьями кубок уже успели стащить солдаты де Монфора, и приходилось пользоваться утварью попроще. Вино оказалось теплым и кисловатым на вкус. Ничего удивительного, ведь оно простояло здесь уже целые сутки. Итак, с рассвета до заката ей не суждено было увидеть даже малейшего проблеска солнца. Ставни были закрыты, и этот день показался ей самым длинным в ее жизни. Клер посмотрела на голую стену, где еще утром висел гобелен Беатрис. Если бы она сейчас оглянулась, она бы увидела пылавшие в камине поленья, предупреждавшие ее об участи, которая ждет всех еретиков. Еще до того как ее заперли здесь вместе с Беатрис, предварительно забрав из покоев все ценные вещи, она успела заметить среди воинов де Монфора нескольких священников. В окружении двух монахов и личных капелланов Симона, во дворе стоял преподобный Ото, похудевший, но еще более озлобленный, чем прежде. Был там и черный монах с фанатично блестевшими глазками. Она помнила его по своему медовому месяцу, когда он в компании с другим священником приезжал в замок в надежде отыскать троих еретиков Жеральды. Теперь он явно стал членом свиты де Монфора.
Клер проглотила остатки вина, не обращая внимания на то, что оно отдавало уксусом. Однако согреться не удалось, ее по-прежнему знобило. «Лучше ни о чем не думать», — мысленно уговаривала она себя.
Загремел дверной засов, и пустая чаша полетела к ее ногам. Глаза Клер расширились от ужаса.
— Господин де Монфор хочет вас видеть, — объявил оруженосец Симона. Это был молодой человек, готовящийся к посвящению в рыцари, с таким же суровым взглядом, как у его хозяина, но не старше ее. — Немедленно.
— Но почему? — она невольно схватила себя рукою за горло, и взгляд ее метнулся к плясавшим в камине языкам пламени.
— Поторопитесь, госпожа, он не любит, когда его заставляют ждать.
А что будет, если она не поторопится? И оруженосец, и стражник у дверей хорошо откормлены и мускулисты, и им не составит никакого труда оттащить ее куда угодно.