Он подозрительно уставился на Клер. У него были такие черные глаза, что казалось, будто у них вовсе нет зрачков.
— Мне, мне стало плохо, — запинаясь, начала Клер, — и Симон принес мне воды.
Она положила ладонь на плечо мальчика.
— А может, вы просто хотели увильнуть от католического благословения?
— Нет, что вы, отец, это совсем не так. Просто мне нездоровится из-за беременности. Сейчас я приду, — ее голос дрожал от страха.
— Проклятье Евы заставляет женщин рожать в боли и муках, — презрительно изрек монах. Он с отвращением смерил взглядом ее округлившийся живот. — А думать иначе — ересь.
— Да, отец мой, — послушно ответила Клер.
Опустив глаза, чтобы скрыть свои вольные мысли, она взяла Симона за руку и повела в приют для гостей. Она чувствовала, как взгляд монаха сверлит ей спину.
Внутри небольшой лачуги, приютившейся на склоне холма, корчилась Брижит, с трудом сдерживая боль. Она рожала ребенка и пожелала, чтобы ее оставили одну. Воды и пищи у нее было вдоволь, а женщины из крепости заходили к ней время от времени проведать. Боль накатывала волна за волной, но Брижит не давала ей захлестнуть себя. Вместо этого она живо представляла себе тугой цветочный бутон, распускающийся ослепительно ярким соцветием. Ее пальцы нащупали влажную головку младенца. Тяжело дыша, она с трудом удержалась от неудержимого желания вытолкнуть его. После следующей схватки голова ребенка полностью вышла наружу. За ней последовали скользкие маленькие плечики и, наконец, в потоке воды и крови вышло все крохотное, но совершенно сложенное тельце.
Погладив младенца по головке, Брижит прошептала: «Магда, Имя твое отныне будет Магда, так звали твою бабушку». Отрезав пуповину остро наточенным кремниевым ножом, она дала своей крохотной дочурке пососать грудь.
* * *
Боль была невыносима. Клер впилась в палку, которую предусмотрительно вставила у нее между зубами одна из повитух. На лоб роженице положили смоченную в воде тряпку и нашептывали на ушко успокаивающие слова. В ее лоно проникли чьи-то руки, и спина Клер изогнулась в болезненной агонии.
— Ну что, как дела? — услышала она голос Алаи.
— Роды продвигаются медленно, мадам. Ребенок слишком большой, и лоно не раскрывается так широко, как хотелось бы.
— Сил-то у нее хватит?
— Все зависит от того, как располагается голова младенчика. А я пока ее не вижу.
— Ладно, — бросила Алаи, — как только что-то изменится, дадите мне знать.
Клер услышала удаляющийся шелест ее юбок и облегченно всхлипнула. Видит Бог, она не хотела этого ребенка, зачатого в насилии, но чем меньше она помогала повитухам, тем больше они пихали ей в рот всевозможные снадобья и лазили руками внутрь. Это вызывало у нее неистребимое желание поскорее вытолкнуть его. Она всячески сопротивлялась этому позыву, мысленно спрашивая, когда она, наконец, умрет.