Оставшись одна, Клер стала спешно стягивать с себя платье. Выбрав в корзине ризу погрязнее, она натянула на себя бесформенный коричневый балахон с капюшоном, явно из гардероба настоятеля Бернара. «Вещь старая, он вряд ли ее хватится», — рассуждала про себя пленница. Скомкав свою прежнюю одежду, она засунула ее за пояс и, бросив легкие мягкие кожаные туфли в быстрый поток, без страха вступила в холодную воду.
Ее уже довольно долго несло течением. Почувствовав, что сейчас ее руки окончательно онемеют, Клер стала грести к противоположному берегу. Там она завалила замшелыми валунами предварительно засыпанное речным песком платье. Выбравшись на речной откос, она стала пробираться сквозь густые царапавшие лицо и раздиравшие рясу колючие заросли терновника.
Вскоре она оказалась на заливном лугу, середину которого пересекала хорошо протоптанная тропинка. Не задумываясь, она побежала по ней вперед.
Когда солнце стало клониться к закату, окончательно выбившаяся из сил Клер упала лицом в густую придорожную траву. «Свет зовет меня, Свет обязательно меня спасет», — пело ее бешено колотившееся сердце. Когда она поднялась, то случайно увидела собственное отражение в дорожной луже. Перемазанное пылью загорелое лицо. Нищее монашеское рубище. Кто бы узнал в этой грязной со слипшимися волосами побирушке прежнюю красавицу Клер де Монвалан? «Ничего, я стану единой со Светом еще при жизни, — прошептала она с блаженной улыбкой на устах. — Теперь я избранная». Путь Клер лежал в далекий Кордес. Говорят, там, в неприступной цитадели, оградив себя от ада этого мира, пребывали принявшие при жизни консоламентум катары — перфекти, каста Совершенных.
Весть о том, что Клер де Монвалан утопилась, быстро облетела замок Кастельнодри. Посланные вместе с Брутусом к реке стражники так ничего и не нашли у кромки воды. Овчарка, порыв лапою песок, жалобно взвыла. Тело утопленницы обнаружено не было, не было и отпевания.
— Какой грех, какой страшный грех — наложить на себя руки, — бормотал, перебирая четки, преподобный Бернар. — Теперь ее грешная Душа точно в Аду. Так что проспорили вы, госпожа, свое пари с Сито, — промолвил он, обращаясь к истово крестившейся в замковой часовне Алаи.
— Ничего, — ответила она. — У меня ведь остался ее сын. К тому же после того, как изменник Рауль де Монвалан пал от руки моего мужа, кому нужна была эта Клер?
— На все воля божья, — изрек после долгой паузы Бернар.
Маленький Симон в ту ночь рыдал и бил кулаком в подушку почти до самого утра. Но, верный слову дворянина, он никому не поведал о своей последней встрече с Клер, кроме мальчика Доминика, которому просто сказал, что его настоящая мама, которую к нему не пускают, очень его любит и просит ее простить. Переданные ему драгоценности Симон припрятал в надежном месте.