Кровотечение замедлилось и прекратилось. Чувствуя себя окончательно промерзшей и опустошенной, Брижит убрала ладонь.
— Он будет жить, — содрогнувшись сказала она. — Но нам надо взять его с собой.
— И насмерть перепугать мирных поселян? — покачал головою Кретьен. — Нет, мы не можем этого сделать.
— И тем не менее, либо мы берем его с собою, либо везем в Каркассон.
Кретьен, закусив губу, посмотрел назад.
— Нет, уж лучше мы доставим его в логово де Монфора, — нехотя промолвил он.
Юный монах, тихо застонав, приоткрыл глаза. Его взгляд сфокусировался на Брижит, зрачки расширились, дыхание стало судорожным.
— Не двигайся, — успокоила его девушка. — Сейчас ты в безопасности, и помощь уже близка.
— Аве Мария Регина Келорум, — успел прошептать монах, прежде чем потерял сознание.
— Что он сказал? — спросил Матье.
— Он приветствовал меня, как Марию — Королеву Небес, — сухо заметила Брижит. — Все эти черноризцы одинаковы. Так близок и в то же время столь далек от правды. И если я ему расскажу о том, что ее кровь и впрямь течет в моих жилах, он сожжет меня на костре как богохульствующую еретичку.
* * *
Симон грыз заточенный конец гусиного пера, глубокие морщины бороздили его высокий лоб. Он ощущал чудовищную усталость и, несмотря на наброшенную на колени шкуру рыси и подбитый медвежьим мехом плащ, его знобило от холода. И кто это сказал, что на юге зимы теплые. Сущая ложь. Уже несколько раз он попадал в снежный буран, а какая злая метель была тогда, когда пал Альби.
Холмы Лангедока возвышались на горизонте, словно большие куски колотого сахара, а ночной вой волков более всего напоминал стенания заблудших душ.
И не то чтобы Симона сдерживали волки или непогода. Снег и дождь лишь способствовали нанесению неожиданных ударов по противнику. Золотое кольцо блистало на руке, разглаживающей лист пергамента. Роже Тренсеваль умер в темнице от дизентерии, и теперь Симон стал виконтом Безье и Каркассона.
Несмотря на то, что численность его армии значительно сократилась, зимняя кампания принесла определенные успехи. Города Лимо и Альби сдались на милость победителей, не говоря уже о более мелких населенных пунктах. Но вот потом те из местных баронов, кто был посообразительней, наконец-таки поняли, сколь незначительны сейчас силы крестоносцев, и организовали восстание в тылу армии северян. И хотя в стратегическом плане де Монфор еще не успел ничего потерять, ему пришлось сдать несколько мелких городков мятежникам. Заразившись ядом бунтарства, бывший союзник Симона, граф Фуа, в открытую выступил против де Монфора, отказав крестоносцам в праве содержать свои гарнизоны на его землях. Вдобавок ко всему Педро Арагонский, теоретически сюзерен Симона, не признал новых титулов де Монфора. Для короля Арагонского виконтом Безье и Каркассона по-прежнему оставался малолетний сын Роже Тренсеваля, а Симон не имел никаких моральных прав на этот титул.