А потом, когда все стихает и только голубой дымок из ствола пистолета вьется в воздухе, переливаясь в лучах яркого солнца, роботообразные полицейские/солдаты волокут мертвого Арчи и потерявшую сознание девушку к своему грузовику.
Очнувшись, она видит, что находится в тюрьме. И ее держат там, пока она не соглашается подписать признание, в котором говорится, что она участвовала в заговоре против государства, но на самом деле организатором этого заговора был ее молодой человек, а она, будучи лишь слабой женщиной, влюбленной в него, оказалась невольной соучастницей. Но моя девушка, теперь с опухшим от побоев лицом и пробитой головой, сначала отказывается это подписывать. Ее держат в тюрьме целый год, и никто не знает, где она. Я вижу, как проходит все это время. Но для меня оно сжимается в несколько коротких мгновений. Я вижу все — все, что они с ней делали. Я чувствую всю ее боль. Они допрашивали ее каждый день. Они заставляли раздеваться ее догола и обливали ее холодной водой. Они будили ее, когда она только-только засыпала. Иногда они трогали ее там и так, как она не хотела, чтобы ее трогали. Они били ее до тех пор, пока она в конце концов не согласилась подписать это признание.
Когда ее выпускают, у нее ничего нет. После двенадцати месяцев пыток сознание ее помутилось, и она стала бездомной. Она стала пить, пить любую, даже самую отвратительную выпивку, какую могла достать, она спит в парках, кричит как сумасшедшая, и мочится в трусы.
И в течение двадцати лет после этого она каждую ночь просыпается с криками, а каждый божий день для нее проходит так, будто тем солнечным днем она тоже получила пулю в голову. Она не может спать по ночам, а днем она никогда по-настоящему не бодрствует.
Но однажды она изменилась, решила, что пора прекратить быть живым трупом. Это произошло потому, что ей помогла одна молодая женщина. И я вижу, что этой доброй молодой женщиной была Клэр. Сначала Клэр просто разговаривала с ней. Каждый раз, встретившись с моей бывшей молоденькой девушкой — теперь уже взрослой женщиной, — Клэр здоровалась и улыбалась. А потом стала спрашивать, не голодна ли она, и приносила ей поесть. Потом Клэр предложила принести чистую одежду. Она привела ее к себе в дом и вымыла ее в ванной. Моя Клэр. Клэр, которая спасла и меня, смыла с меня блевотину, успокоила крики в моем мозгу и сделала из меня другого человека.
И вот теперь эта женщина работает в маленьком кафе, разливая чай и готовя плохую еду для серых, плохо пахнущих людей, которые курят дешевые сигареты и, сощурившись, читают старые газеты. Она говорит им приятные слова, потому что знает, что единственный способ чувствовать себя хорошо это быть хорошей самой. Она видит вокруг себя всех этих несчастных людей, и это напоминает ей о том, какой несчастной сделали ее, и ей хочется помочь. Поэтому она готовит им чай и еду и называет их «голубчик», и «дорогуша», и «милый». И те пять минут или тот час, который они проводят здесь, для них превращаются в маленький кусочек нормальной жизни. Всем этим старикам начинает казаться, что они вернулись в те времена, когда их матери были еще живы.