— Твою мать, — все повторяет Дэвлин. Он сказал это, когда мы только приехали. Он сказал это, когда бутылка, брошенная из толпы, разбила окно. И он сказал это, когда прибыли полицейские/солдаты. И каждый раз он говорит это все эмоциональнее.
— Твою мать, — говорит он снова. Он не может оторвать взгляда от этой сцены. Он даже улыбается.
— Поехали отсюда, Дэвлин. Я насмотрелся. Теперь хочу увидеть еще что-нибудь.
— Ладно, — отвечает Дэвлин и заводит двигатель. — Если мы будем тут торчать, то, скорее всего, нам разнесут фургон. Обстановка накаляется. Лучше поехали ко мне домой.
— Нет, — говорю я.
— Нет?
— Нет. Я хочу увидеть того, другого. Человека в машине, который сейчас убивает себя у большого озера.
— Биллингс? Этот мужик из энергетической компании? Он убивает себя? — переспрашивает Дэвлин.
— Да. Он убивает себя в машине у озера Уиндермир, — говорю я. Я никогда там не был. Я не знаю, где это. Эти слова выходят из моего рта еще до того, как я успеваю подумать.
Плечи Дэвлина опускаются, когда я говорю «озеро Уиндермир».
— Мартин, нам правда нужно туда ехать? Это же, блин, очень далеко. — Он смотрит на свои часы, а потом показывает на них пальцем. — Мы будем тащиться туда несколько часов! Это же около трехсот миль.
Я молчу. Дэвлин смотрит на меня, а его рука, показывающая на часы, так и застыла в воздухе. Он перестает возражать. Я знал, что так и будет.
— Нам следует кому-нибудь позвонить, — говорит Дэвлин. — Сообщить местной полиции. Может быть, они успеют, не дадут ему убить себя.
— Бесполезно, — отвечаю я. — Он уже мертв.
— Тогда зачем тебе нужно его увидеть?
— Не знаю. Нам нужно выбраться из Лондона. Нам нужно уехать куда-нибудь, где нас не найдут, — говорю я и рыгаю.
Дэвлин морщится.
— Мне нужно сделать кое-что важное, — говорю я Дэвлину.
Дэвлин разворачивает фургон, и мы едем прочь.
— Что? Что тебе нужно сделать, Мартин? Разве ты уже недостаточно сделал? — спрашивает Дэвлин.
— Я еще даже не начинал, — отвечаю я.
У меня такое чувство, что мне больше не нужно думать. Мне больше совершенно не нужно ни о чем беспокоиться.
Мне просто нужно слушаться инстинктов, следовать инструкциям, которые выходят из моей гребаной головы, и все, на фиг, произойдет, как и должно произойти.
— Ладно, как скажешь, Мартин, — говорит он.
— Угу, — отвечаю я.
Никто не замечает, как мы уезжаем.