—Когда он снова женился, это был кошмар!
Это была большая, пышная свадьба с огромным количеством фотографов, микрофонов, посторонних людей. Меня нарядили и заставляли улыбаться. Я терпеть не могла эти косые взгляды и намеки насчет моей матери. Перешептывания о ней. Отец мог не обращать на это внимания: это всегда было вокруг него, а я тогда думала только о том, что на мамином месте будет женщина, которую я даже не знаю. А мне приходилось улыбаться.
Эгоистичные, бесчувственные идиоты! Подумав это, Сэм еще крепче обнял ее.
—А больше у него никого не было... из семьи?
—Его родители умерли много лет назад. Помню, я слышала от кого-то из родственников, что его воспитывала бабушка. К тому времени ее тоже не стало. Я никогда ее не видела. У меня была кто-то вроде гувернантки, которая буквально умерла бы за отца. Так уж он действует на женщин, — устало сказала она. — Это все было бесполезно — мое присутствие на свадьбе было очень важно. Впечатления, снимки для прессы и все такое. Когда все было позади, я увидела его снова только через три месяца. Он вообще проводил много времени в Италии.
—А ты оставалась дома?
—Я училась в школе. — Она провела руками по волосам, затем сцепила их в замок на коленях. — Он имел полное право оставить меня на моих педагогов и репетиторов. Но вторая его жена хоть как-то могла переносить детей. Не многие его женщины могли этим похвастать.
Джоанна на расстоянии почувствовала жалость Сэма и тут же покачала головой.
—Здесь мне было лучше. Я проводила много времени с Хэддисонами. Они прекрасно относились ко мне.
—Я рад этому. — Он взял ее руку в свою ладонь. — Продолжай.
—Это случилось после его второго развода, когда он был с... не важно, с кем. Главное, что я тогда убежала из школы и очень себя жалела. Я поднялась к нему в комнату. Я даже не знаю, почему это сделала, разве только чтобы быть там, попробовать разгадать его тайну. И разгадала. Я всегда чувствовала себя рядом с ним неловко и не к месту, — продолжала она. — Должно быть, во мне чего-то не хватало, и это мешало ему любить меня так, как следовало бы. У него в комнате стоял такой чудесный старый письменный стол со всеми этими занятными ящичками и отделениями. Карл снова был в отъезде, и я не боялась, что он увидит, как я роюсь в его столе. Я нашла там письма. Некоторые из них были от его женщин, а я уже была достаточно большая, чтобы смутиться, и отложила эти письма в сторону. Потом нашла одно от моей матери. Старое, написанное сразу после ее отъезда в Англию. Держать в руках это письмо для меня было все равно что снова увидеть ее. Иногда я никак не могла вспомнить, какой она была, но в ту минуту, когда я держала в руках то письмо, я увидела ее именно такой, какой она была. Боже, она была прекрасной, такой хрупкой и таинственной! Я даже, точно наяву, слышала ее голос, необыкновенный, хорошо поставленный голос. Я так ее любила!