Впрочем, зачем считать чужие грехи? Это, по большому счету, тоже грех.
Последние деньги из тех ста тысяч рублей она отдала уже через год. Никаких процентов препод так и не взял.
Вот и знакомый подъезд.
Не слишком далеко до метро, но все равно, никаким боком не центр. Мария так и не разобралась, что же притягивало столь многих людей к этому человеку. Но явно — не богатство.
В коридоре было тихо.
Ни машин, ни плоттеров.
Ни, как выяснилось, менеджеров и каких-либо иных сотрудников. Даже секретарши теперь у несчастного Ефима Аркадьевича не было.
Зато висели на стенах и стояли на мольбертах картины, некоторые — довольно странные. А вместо рабочих столов вдоль стен разместились ядреного фиолетового цвета диваны.
В кабинете, правда, все осталось по-прежнему. Не считая исчезновения двухместного дивана, который не раскладывался, но и так было удобно. Зато появился другой, такой же безумно фиолетовый, как и в комнате менеджеров.
Здесь тоже все было в картинах. И тоже — по большей части странных.
Ефим Аркадьевич тоже не изменился. Точнее, он в ее юности казался ей таким старым, что старше уже так и не стал. Ему сейчас было, скорее всего, немного за полтинник. Значит, тогда было около сорока. А ведь ей самой через следующие десять лет будет сорок!
Впрочем, сейчас на нее нацелились те же нахальные глазки со сверкучими стеклышками очков, те же плохо бритые щеки и тот же немаленький нос, уже, казалось, вынюхивающий причину ее визита.
Отбросив печальные мысли, Мария приступила к делу.
— Спасибо, что согласились встретиться, Ефим Аркадьевич, — сказала она, присаживаясь на ужасный фиолетовый диван. Его-то уж точно диванчиком не назовешь. И почему-то она была уверена, что этот уж непременно раскладывается.
— Да у меня теперь времени много, — ухмыльнулся тот. Ежкова уже знала, что предприятие они с Орловым закрыли. Точнее — Береславский просто одномоментно ушел из бизнеса, оставив все старому другу. А тот, как выяснилось, в одиночку, тем более в кризис, работать не смог.
— Не жалко было бросать? — спросила Мария.
— Вообще не жалко, — понял он суть вопроса. — Как будто пер на себе кучу камней. А потом взял — и сбросил. Сашка сейчас хорошо устроился, на непыльной работенке. Да и сотрудники не в накладе: менеджмент собственное дело затеял, на старых клиентах. Остальные тоже при делах.
— А мне было бы жалко, — сказала Машка. — Столько лет…
— Наверное, бизнес — все же не мое, — ответил Ефим Аркадьевич. Подумав, уточнил: — Линейный бизнес.
— Что значит — линейный? — не поняла Ежкова.
— Ну, когда с утра до вечера, день за днем — одно и то же. Когда надо постоянно управлять людьми. И просыпаться не когда хочется, а когда положено.