Впрочем, гораздо больше его беспокоили другие изменения, не связанные с физическим состоянием.
Он, несомненно, мутировал нравственно.
Нет, конечно, он не стал негодяем. И вряд ли когда-нибудь им станет.
Более того, он остался порядочным человеком. В его, Береславского, собственной классификации порядочности.
Она была забавна и многократно проверена экспериментально.
Согласно этой теории, профессор делил порядочность окружающих на три неравные категории.
Первая — абсолютно непорядочные.
Их относительно немного. Это люди, для которых обмануть других — вроде праздника. Без лоха и жизнь плоха. С ними не то что в разведку, но и в кабак неприятно ходить. Однако вполне можно работать в бизнесе. С условием, что утром — деньги, вечером — стулья.
И еще, когда такие люди обманывают — испытываешь злость на себя, бестолкового, но не разочаровываешься в человечестве.
Ко второй категории Ефим Аркадьевич относил условно порядочных людей. То есть людей, чья порядочность не вызывает сомнений, но лишь при соблюдении каких-то условий.
Например — величина соблазна. Месячную зарплату не украдет, а годовую — уже пожалуйста.
Или вероятность разоблачения. Кассу автогеном вскрывать не будет, но если у человека выпадет кошелек, то условно порядочный страдальца может и не окликнуть. А деньги — просто присвоить. Правда, с учетом первого положения. Если его месячный профит — тысяча баксов, а кошелек выронила бабулька с пенсией в пять тысяч рублей, то окликнет. Ежели в портмоне буржуя может быть десять тысяч баксов — то присвоит.
В этом и заключается условная порядочность, прямо зависящая от условий эксперимента.
С такими людьми тоже можно работать. Даже, пожалуй, нужно, потому что таких людей — гораздо более половины всей популяции. Но, понимая их особенность, необходимо так наладить учет и контроль деловых отношений, чтобы не вводить их в соблазн. И, следовательно, помочь прожить жизнь честным человеком.
Третья категория — абсолютно порядочные. Люди, которые ведут себя честно не из-за страха наказания и не из рациональных соображений. А потому что в случае обмана кого-либо получат душевный дискомфорт, который отравит им все удовольствие от удачной сделки.
Таких людей было не больше, чем абсолютно непорядочных. И к ним Ефим Аркадьевич причислял себя и свое ближайшее окружение.
Не то чтобы эти люди в принципе не смогли бы что-то украсть. Скажем, если бы, не дай бог, ребенок Береславского голодал, а ему бы подвернулась возможность украсть курицу — конечно, он бы это сделал. Но профессор точно не станет красть просто ради того, чтобы еще более повысить свое материальное благосостояние.