Короче, неприятные все это вопросики. Хорошо быть космополитом в Америке. Там все — американцы. Если, конечно, живешь не в Гарлеме, Чайна-тауне или на Брайтон-Бич. А у нас ты либо несчастный русский в Таджикистане, либо несчастный таджик в Москве. Либо сразу все несчастные в какой-нибудь Кущевке.
— Здравствуй, Машенька. — Джама, уважительно пообщавшись с ее родителями, пришел к ней.
— Ой, я в таком виде, — испугалась Машка — волосы были еще мокрые.
— А зачем ты их красишь? — удивился глазастый полицейский.
— Потому что они — седые! — разозлилась Машка. — А я — старая. Понял?
— Понял, — рассмеялся Джама. Ничем его не возьмешь. — Ты очень даже молодая. А волосы у тебя седыми никогда не станут.
— Как это? — не въехала Машка. — Я что, молодой умру?
— Типун тебе на язык, — по-доброму пожелал перед ответственным концертом Джама. — Твои волосы могут стать только жемчужного цвета. И то очень не скоро.
— Спасибо, утешил, — сказала Маша.
А ведь и в самом деле утешил. Если любимому мужчине твоя седина кажется жемчужной, то все не так уж плохо. Хотя про любимого мужчину — пока рано.
Тем временем подъехал Ефим Аркадьевич. Береславский не был бы Береславским, если б и в Машкином заветном концерте не поймал бы себе как минимум двух зайцев. Он в холле делал выставку-презентацию своих художников. А потому взял на себя всю транспортную часть проекта.
В «Ягуар» сели Машка с Джамой и Женюля со своим мальчиком. Он такой смешной оказался! Щечки по жизни розовые, а от смущения выглядел совсем ребеночком. Ну, Женька, совратительница малолетних!
Мама с папой не поехали. Папа точно хотел, он всегда счастлив послушать поющую дочку. Но мама наверняка не захотела из-за Джамы. Вот же эти чертовы нацвопросы!
Вторая машина была нанятая Натальей Береславской «Газель» с тентованным кузовом. В ней ехали пятнадцать деревянных треног-мольбертов. И примерно столько же картин. А также всякий рекламный принт. По приезде Наталья с мужем должны были быстро выставить экспозицию — публика придет самая что ни на есть целевая.
Машка готова была спорить — под какие угодно ставки, — что профессор к треногам не притронется.
Так оно и вышло.
Грузили треноги с картинами и расставляли экспозицию водитель «Газели», Джама и, естественно, Наталья. Да, еще почему-то примкнувший к ним Машкин барабанщик Павел, обалдевший от работ одного из сумасшедших художников Береславского.
Интересно, что Женькин мальчик тоже в переноске тяжестей не участвовал, хотя и рвался. Женюлечка не дала: ей необходимо было постоянное, всепоглощающее мужское внимание, не разделенное ни на какие отвлекающие моменты.