Что же касается денег, то они как раз — в самый неподходящий момент — кончались. Самохвалов платы не взял. Зато люди, отследившие важные разговоры Булатова — и в Москве, и в Астрахани, — очень даже брали. Но не купить букеты Машеньке и ее не любящей кавказцев маме — это тоже не было тайной для Джамы — было невозможно.
Ладно, будет день — будут и песни.
А пока Джама Курмангалеев был почти счастлив — и за себя, и за Машку, и за искусство.
Почти — потому что Грязный все еще был на свободе.
В то время как Туровы — все трое — лежали на московском Митинском кладбище. Джама там тоже уже побывал.
14. Москва. «Измайлово» и «Киевская». Дело близится к развязке
В Москве Курмангалеев отнюдь не только обустраивал свою личную жизнь и повышал свой культурный уровень.
Ни на секунду не прекращалась и та деятельность, ради которой он сюда приехал. Плотно был задействован Игорь Самохвалов.
Нашлись еще два человека, помогавшие информацией: один за деньги, второй — друг отца, а ныне работник аппарата Совета Федерации — потому что друг отца.
Все трое, включая Самохвалова, просили Джаму отступиться от этого проклятого дела. Резон в их просьбах был: документы на Грязного наконец-то попали во всероссийский розыск — до того их кто-то упорно задерживал в Астрахани. Теперь поимка бандита, которого искала полиция всей страны, была только вопросом времени. И стоило ли влезать в налаженный процесс, с риском для всей последующей карьеры, а то и жизни?
Все считали, что не стоило.
Джама считал, что другого пути у него, как мужчины, просто нет.
Хотя, если честно, трещинка какая-то в его решимости все-таки проявилась. После вопроса Береславского и его же ответа.
Почему Грязный не убил Джаму перед домишком Туровых? Жакан двенадцатого калибра — серьезная штука. Капитан ведь отыскал тогда засаду Грязного. С нее Джама был как на ладони. А времени точно прицелиться у злодея было более чем достаточно.
Многомудрый опер не мог найти своего ответа, а ответ Береславского шел вразрез не только с его жизненным опытом, но и с его жизненными планами.
Поэтому капитан Курмангалеев старался просто не думать на неприятную тему.
Тем более что теперь постоянно имелась приятная.
Он даже представить себе не мог, как жил без Марии.
А чувство к Лейле, ранее наполнявшее его всего без остатка, как выяснилось, было лишь прелюдией для сегодняшней любви.
Впрочем, Джама понимал, что женись он в свое время на любимой девушке — и сейчас, скорее всего, просто не обратил бы на Машку внимания.
Но, как известно, история — даже в применении к обычным, вовсе не историческим персонажам — все равно не терпит сослагательного наклонения.