– Нюрочка, ты несколько отвлеклась. При чем здесь церковь? Ты помнишь, о чем начала говорить? – ласково спросил Борис.
– Конечно, помню, что ж я уже совсем без памяти? – обиделась она и засопела. – Я вам про прадеда рассказывала. Родители о нем позаботились, а он, бедняжка, так ничем и не сумел воспользоваться. Побоялся, видать. Сам тужился, жилы рвал, чтобы поднять семью, детей выучить и в люди вывести. Да и время было страшное, смутное. Куда бы он сунулся со своими сокровищами? Жизнь-то уже другая началась, где все были голодранцы. У него тут же бы все и отобрали воры или власти, а то и самого бы арестовали, да в тюрьму посадили, другим в пример, чтобы не прятал от голодной страны такое богатство. А, разве в его силах было всех накормить? Нет, он был умный человек и поступил правильно. Ему о детях нужно было думать, чтобы они без отца не остались, – спокойно рассуждала Нюра, глядя в стену. Со стороны казалось, она говорит сама с собой, как будто в комнате больше никого не было. – Думаю, он рассудил правильно и решил все оставить внукам или правнукам. Все же родная кровь. Хотя, кто ж его знает, о чем он тогда думал? Это были его мысли. А только богатство это все еще там лежит – в тайнике. Никто его еще не нашел и не смог воспользоваться. Дети, ведите себя тише, – вспомнила она вдруг о нашем присутствии, хотя мы и так почти не дышали, чтобы не помешать ее уже давно забытым воспоминаниям. – В доме такое горе… – добавила плаксиво и снова приложила платочек к глазам.
– Нюрочка, как-то сбивчиво ты все рассказываешь, – Борис наклонился к ее лицу. – Давай все сначала и по порядку. Опустим все, что касается истории и религии. Это мы все сами знаем, еще в школе учили. Ты лучше скажи, от кого ты слышала о кладе?
– Так это… бабушка Агнессы, а ваша, выходит, будет прабабушка. Вот она и говорила. Перед смертью все больше вспоминала и плакала. Много чего такого рассказывала про семью, про своих родителей и про родителей мужа, про его брата, который пропал где-то, может, сгинул, а, может, как она считала, сбежал за границу. Про клад говорила, что нужно его найти и отдать детям. Боялась она, что умрет, а клад найдут другие или отберут власти, а детям так ничего и не достанется. Все беспокоилась за всех, – вздохнула Нюра, – наверное, чувствовала, что уже недолго осталось, и хотела рассказать правду про все, что скрывала много лет. Муж-то ее намного раньше умер. Он уже совсем солидным был, когда на ней женился. Наверное, это он ей и приказал детям отдать сокровища. Если бы кто ее слушал тогда, может, давно бы нашлось это семейное богатство. Все бы в дело пошло. Она, видать, и место его точное знала, тайник этот. Но все считали, что она умом тронулась и придумывает сказки, как малое дитя, – продолжала нянька, слегка оттолкнув от себя Бориса. – Не перекрывай мне воздух. И так дышать тяжело. Накурился. Ох, некому тебя выпороть, как следует.