Видимо он перед моим приходом выпил крепкого чая и сейчас «заторчал».
– Я отвечу, где разумное, доброе, вечное. Но сначала скажите, что «трещало» и кто «кричал»?
После небольшой паузы высказываю робкое предположение:
– Кричала, по всей вероятности, дама.
– Совершенно справедливо, а «трещало»? – не унимается Бобби.
– Может быть кровать или пол? – Я умолкаю, видя торжество на лице приятеля.
– Волосы! Волосы трещали! – победно орет Томкинс. – Волосы на гениталиях дамы!
Он спрыгивает со стола и начинает возбужденно носиться из угла в угол, продолжая обличительный монолог.
– Ты же художник, в широком смысле этого слова. По крайней мере, мнишь себя таковым. Как же ты могла не ощутить столь важной детали в рассказе солдата?! – Томкинс опять вскочил на стол. – Но, если я в новелле о доблестном герое подробно опишу треск волос, то тысячи читателей воскликнут: «Это не искусство». А именно это и есть самое неподдельное искусство, та самая деталь, с которой оно, искусство, начинается! Конечно, вы господа – ценители прекрасного. И хотели бы именно его, прекрасное видеть! Но то, что с вашей колокольни прекрасно, с точки зрения немца, снявшего этот порнофильм – дерьмо, не стоящее выеденного яйца. И наш парень, честный прямой солдат Иван с ним, с этим Гансом, Фрицем или Хельмутом, солидарен. И с наслаждением будет смотреть порно. Как и его друзья-однополчане, променявшие драгоценные минуты сна, на рассказ об отпуске.
Томкинс замер и, постояв с минуту, вдруг «сдулся».
– Впрочем, все это неважно. Дамы любят брусничный ликер, мужественные рыцари предпочитают водку, но и то и другое, при всей несхожести дает одинаковый эффект – добровольное сумасшествие. Ладно, сейчас чай подам, – Юрка вновь исчез.
И тут я обалдела от неожиданности: на экране возникла та блондинка – мой двойник, в фиолетовых ботфортах и малиновой тройке, из-за которой весь сегодняшний вечер превратился в долгоиграющий кошмар. «Платиновая девочка», назовем ее так, появилась с красивым брюнетом в кабине для просмотра видео и начала профессионально исполнять восточный танец, сбрасывая с себя одежду. Парень выглядел настоящим суперменом, правда, немного карикатурным. Волевое лицо, безукоризненно сшитый костюм, галстук с серебряной заколкой. Блондинка, танцуя, непринужденно расстегнула брючный ремень спутника. Внезапно сюжет оборвался и на экране возник джазовый оркестрик, играющий тягучий, как вареная сгущенка, блюз.
Томкинс явился, неся в руках две чашки, тарелку с бутербродами, сахарницу и здоровенную гирю.
– Бутафорская? Откуда? – удивилась я.