— Ты с Поволжья?
— Нет.
— Немец?
— Нет. А что?
— Язык знаешь хорошо...
— А вы с Поволжья? — спросил я.
— Нет. Я земляк Эрнста...
Я догадался, что он говорит об Эрнсте Тельмане. Значит, из Гамбурга. Перед моим мысленным взором мелькнуло знакомое по портретам открытое, крепкое, сероглазое лицо вождя немецких коммунистов, чуть затененное козырьком докерской фуражки, которую в Германии так и называли «тельмановкой».
— Видел? — спросил я.
— Не один раз... — ответил Макс. — Видел и слышал.
Рядом со мной шел немецкий коммунист. Один из тех немногих, кто избежал ареста, мужественный человек, продолжающий борьбу.
— Сколько тебе лет? — поинтересовался вдруг Макс.
— Девятнадцать.
— Молодой...
Идем, тихо и вроде спокойно разговариваем, но мне как-то не по себе, к немецкой форме не привык и ощущение странное, как будто это не я, а кто-то другой. И зубы, как только их разожмешь, стучать начинают. Вот как оно бывает с непривычки... Нервное напряжение. «Э, нет, Михаил, ты эти шутки брось!» — сказал я сам себе мысленно. Сказал, и стало легче, свободнее дышать.
Мотоцикл нас обогнал. В свете его фары увидели: навстречу нам идут два солдата в шлемах, с винтовками. Зажгли фонарик, осветили нас. Макс мигнул своим. Патруль. Откозыряли молча, разошлись, не сбавляя шага.
— Двумя пальцами, а не пятерней честь отдавать нужно, — недовольно сказал Макс. — И с ноги не сбивайся.
Справедливое замечание. Вот на таких мелочах я и попадусь... А ведь знал, как отдают честь гитлеровские военные... Сзади вырвался луч света. Еще машина. Макс не спеша отходит в сторону, я за ним. Пустая улица освещена, вон у ворот стоит мотоцикл с коляской.
— Попробуем взять этот, — говорит Макс, и я чувствую, что он тоже волнуется. — Садись и дуй прямо по шоссе, не сворачивая. Главное — не робей. Смелее!
Вот он, мотоцикл с пулеметом на коляске. Прежде всего, его надо развернуть.
Макс толкает меня в плечо — давай! Двум смертям не бывать... Я хватаюсь за ручки руля, тяжелый мотоцикл трогается с места.
— Кто там играется? Стой!! — орут со двора. Из калитки, щелкая затвором карабина, выбегает гитлеровец.
— Почему бросили машину на улице? — грозно спрашивает Макс, и его уверенный голос выводит меня из шокового состояния.
— Я находился рядом, господин фельдфебель. Я слышал, как вы подошли.
— Смотрите! Вы не на прогулку с девчонкой отправились...
— Нет, нет, господин фельдфебель. Я наблюдал. Можете быть спокойным.
Солдат щелкает каблуками, козыряет, ставит мотоцикл па прежнее место.
— Не вышло... — довольно благодушно сказал Макс, когда мы отошли шагов пятьдесят, — Придется взять у штаба. Ничего, у штаба даже удобнее будет.