опасений. А что если вера, но не страх станет первым вашим откликом на все, что
может вам угрожать? Если бы вы смогли подвесить над своим сердцем магнит для
страха, вытянуть им все до единой иголочки опасений, неуверенности и сомнений, что
осталось бы? Представьте себе день, всего один день, избавленный от страха ошибок, отверженности и несчастья. Можете вы представить себе жизнь без страха? Такая
возможность скрывается за вопросом Иисуса.
«...Что вы так боязливы, маловерные?» — спрашивает Он (Мф. 8:26).
В первый момент мы даже не уверены, всерьез ли Он это. Может быть, Он шутит.
Дразнит нас. Лукавит. Как если бы один пловец спрашивал другого: «Почему ты такой
мокрый?» Но Иисус не улыбается. Он совершенно серьезен. Как и те люди, которым Он
задал Свой вопрос. Их прогулка по морю Галилейскому обернулась борьбой с
пенящимися штормовыми волнами.
Так вспоминает это приключение один из них: «...когда вошел Он в лодку, за Ним
последовали ученики Его. И вот, сделалось великое волнение на море, так что лодка
покрывалась волнами...» (Мф. 8:23-24).
Это сказано Матфеем. Он хорошо помнил внезапно налетевшую бурю, раскачивающуюся лодку и тщательно подбирал слова. Никакого существительного
самого по себе не было бы достаточно. Он взял с полки свой словарь и стал искать
определение, которое так же ударило бы в читателя, как бурный вал — в нос лодки. Он
оставил в покое стандартные слова и выражения, такие как «буря, шквал, буйство
стихии, порывы ветра» и так далее. Они не передавали всего того, что ему довелось
испытать и увидеть в тот вечер — грохочущую землю и содрогающиеся берега. Ему
запомнилось нечто большее, нежели сильный ветер и пенные буруны. Он вел пальцем
по колонке синонимов, пока не наткнулся на действительно подходящее слово. «О! вот
оно!» — сотрясение, конвульсии неба и моря. «Сделалось великое сотрясение на
море»1.
Это слово и сейчас входит в наш лексикон. Сейсмология изучает землетрясения, сейсмографы их регистрируют, а Матфей, вместе с другими новообращенными, лично
ощутил это «сотрясение», пробравшее их всех до печенок. Матфей употребляет это
греческое слово еще дважды: один раз в рассказе о смерти Иисуса, когда в городе
1 В Синодальном переводе: «великое волнение». — Примеч. ред.
4
произошло землетрясение (см.: Мф. 27:51-54), и еще раз — когда в воскресение Иисуса
от гроба был отвален камень (см.: Мф. 28:2). Очевидно, укрощенная буря занимает свое
законное место в тройке великих Иисусовых сотрясений: победа над грехом на кресте, победа над смертью в могиле, а здесь — победа над страхом в бурном море.