6
Любовь прежде всего долготерпит.
За примером мы с тобой отправимся во Францию, в Париж 1954 года. Эли Визель — корреспондент еврейской газеты.
Десять лет назад он был заключенным концентрационного лагеря для евреев. А десять лет спустя он прославится как автор
книги «Ночь», рассказывающей о холокосте и получившей Пулитцеровскую премию. Он будет также награжден медалью
Конгресса за достижения и Нобелевской премией мира.
Но этим вечером Эли Визель — двадцатишестилетний и никому не известный корреспондент газеты. Он собирается
брать интервью у французского писателя Франсуа Мориака, христианина. Мориак — последний французский лауреат
Нобелевской премии по литературе, специалист по политической жизни Франции.
Визель приходит в квартиру Мориака, он волнуется и непрерывно курит — ужасы нацизма сделали его эмоционально
неуравновешенным, признания как автор он еще не получил. Мориак, который старше, пытается создать непринужденную
обстановку. Он приглашает Визеля войти, они усаживаются в маленькой комнате. Но прежде чем Визель начинает задавать
вопросы, Мориак, убежденный католик, заговаривает на свою любимую тему — об Иисусе. Визель чувствует себя неловко.
Имя Иисуса для него — как соль на свежую рану.
Визель старается перевести разговор на другое, но не может. Возникает впечатление, что все сущее ведет к Иисусу.
Иерусалим? В Иерусалиме нес служение Иисус. Ветхий Завет? Благодаря Иисусу Ветхий Завет теперь обогащен Новым.
Мориак от любой темы переходит к теме Мессии. Визель начинает горячиться. Обстановка христианского антисемитизма, в
которой он вырос, горечь Зигета, Аушвица и Бухенваль-да — все это кипит в нем. Он убирает ручку, закрывает блокнот и
сердито встает.
— Сударь, — говорит он продолжавшему сидеть Мориаку, — вот вы рассуждаете о Христе.
Христиане любят о Нем говорить. Страсти Христа, агония Христа, смерть Христа. Вы в вашей
религии все время говорите об этом. Так вот, я хочу, чтобы вы знали: десять лет назад, не так
далеко отсюда, я знал еврейских детей, каждый из которых страдал в тысячу раз, в шесть
миллионов раз сильнее, чем Христос на кресте. И мы об этом не говорим. Можете вы это
понять, сударь? Мы не говорим о них.1
Мориак потрясен. Визель поворачивается и идет к двери. Мориак, пораженный, продолжает сидеть, завернувшись в
свой шерстяной плед. Молодой корреспондент нажимает на кнопку лифта, когда Мориак появляется в холле. Он мягко
дотрагивается до руки Визеля.
— Вернитесь, — просит он. Визель соглашается, они садятся на диван. И Мориак начинает плакать. Он смотрит на
Визеля, но ничего не говорит. Просто плачет.