И даже ханская грамота, говорившая, что все уплачено сполна, не всегда оберегала от поборов.
С разбойниками, с которыми при Разуже или Дайруте разговор был коротким, теперь в некоторых местах цацкались. И кого-то из них даже брали на службу, при том, что после этого не наблюдалось изменений в их повадках — как грабили, так и продолжали.
Вот только теперь делились добычей с тысячниками или наместниками Орды.
Все это не могло не повлиять на настроение крестьян — тихие и забитые еще со времен Империи, когда все-таки можно еще было хоть как-то жить не голодая, они постепенно начинали думать, что пахать и сеять теперь уж совсем невмочь. Все равно урожай отберут — проще уйти в лес и там вырыть землянки, перебиваясь тем, что пошлют боги.
Постепенно роль Дайрута в их небольшой компании менялась — от нелюдимого чужака, которому приходится отдавать долю, он поднялся до человека, которого уважают за дела и способности.
Теперь зачастую при встречах с небольшими отрядами вооруженных людей Лито и Тамура просто выставляли вперед Дайрута, утверждая, что он может договориться, и он договаривался.
За жизнь Дайрут не боялся, так как смерть казалась ему отнюдь не худшим из возможных вариантов. Он говорил с разбойниками и солдатами на равных, шутил, предлагал помощь, разводя культями в стороны.
И к его удивлению, встречные смеялись его шуткам и даже порой подкидывали им что-то из еды, а один раз патрульные из варваров даже выделили бурдюк слегка забродившего сухого дорасского вина — видимо, им не нравилась эта кислятина с привкусом уксуса. Ну а Дайруту это было в самый раз — он не смог определить год, но точно узнал сорт винограда, и это навело его на воспоминания о юности, об отце, об императоре.
То, что его не трогали, Дайрут связывал с тем, что он выглядел калекой. Командиры, с ним разговаривавшие, словно откупались от подобной судьбы — стать такими же беспомощными, как и он.
Всякий воин знал, что подобное может случиться и с ним.
Неподалеку от Жако их компания столкнулась с другой группой нищих, которые решили почему-то, что Дайрут с приятелями зашли не на свою территорию. И здесь Дайрут Верде показал себя в полную силу — он уже окончательно выздоровел, и драка была ему в радость.
Они махали руками с зажатыми в них ножами и палками настолько беспорядочно, что Верде это казалось смешным. Он танцевал между противниками, пиная их в лодыжки, ломая ноги ударами под колени и подталкивая тогда, когда они сами начинали терять равновесие.
За несколько мгновений Дайрут раскидал их, получив лишь пару скользящих ударов дубьем, ножами его даже не задели. За это время Агний успел заработать громадный синяк на лице — как он умудрился сделать это, не мог объяснить даже он сам.