Вопрос.
Как это можно объяснить? Иисус был жителем захолустной деревеньки. Они не
написал ни одной книги, не занимал ни одной должности. Никогда не удалялся от родной
деревни больше чем на триста километров. Друзья оставили Его. Один из них предал Его.
Те, кому Он помогал, забыли Его. Еще до Его смерти они отвернулись от Него. Но после
Его смерти они не могли устоять перед Ним. Что вызвало эту перемену?
Ответ.
Его смерть и воскресение.
Потому что когда Он умер — умер и ваш грех.
А когда Он воскрес — воскресла ваша надежда.
Когда Он воскрес, ваша могила перестала быть последним местожительством, а
стала лишь временным жильем.
Причина, по которой Он сделал это.
Физиономия в вашем зеркале.
Вердикт после двух тысячелетий.
Ирод был прав: есть место только для одного Царя.
64
15
«ЧТО ТЫ ОСТАВИШЬ У КРЕСТА?»
В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас.
/1 Иоанна 4:10/
Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печется о вас.
/1 Петра 5:7/
Никто не может правильно понимать силу веры до тех пор, пока он на своем опыте не ощутит ее в своем сердце.
/Джон Кальвин/
Вы сами должны ощущать Самого Христа в своем сознании.
Вы должны на опыте непоколебимо знать, что это Божье
Слово, даже если весь мир подвергнет это сомнению. До тех
пор пока у вас нет этого ощущения, вы, несомненно, еще не
познали Божье Слово.
/Мартин Лютер/
Холм сейчас затих. Он не беззвучный, а бесшумный. Впервые за весь день здесь не
слышно шума. Он начал стихать, когда тьма — эта приводящая в замешательство, полуденная тьма — опустилась на землю. Как вода тушит огонь, так и тени угасили
насмешки. Уже нет издевок. Уже нет острот. Уже нет подшучивания. И со временем не
стало и насмешников. Один за другим зрители отвернулись и начали спускаться с холма.
То есть все зрители, кроме вас и меня. Мы не ушли. Мы пришли, чтобы научиться.
Поэтому мы остались в полутьме и слушали. Мы слышали проклятия воинов, вопросы
прохожих и плач женщин. Но больше всего мы прислушивались к стонам трех умирающих
человек. Хриплым, гортанным, жаждущим стонам. Они стонали каждый раз, когда
поворачивали голову и пытались приподняться, опираясь на ноги.
Но с течением времени стоны тоже утихли; Эти трое выглядели мертвыми. Если бы не
их тяжелое дыхание, то можно было бы подумать, что так оно и есть.
Затем Он издал пронзительный крик. Его затылок ударился о табличку с Его именем, словно кто-то дернул Его за волосы, и Он прокричал. Будто острый кинжал, разрезающий
65
занавес, Его крик пронзил тьму. Выпрямившись настолько, насколько Ему позволяли
гвозди, Он закричал, словно звал потерянного друга: «Эли!»