Ее одежда предназначалась для лета северной Германии. Молли закатала штанины, чтобы приспособиться к жаре Индонезии, а рукава трикотажной рубашки повязала вокруг раздавшейся талии.
– Мэм, вам нужна медицинская помощь? – спросил ее Джулз.
Но она заметила Джоунса. И бросилась к нему. И вот, ох, Иисусе, он уже обнимает ее.
– Пожалуйста, скажи мне...
– Ты?.. – Она отступила и окинула его взглядом так же, как и он оглядел ее.
– Со мной все в порядке.
– Я в норме.
Оба произнесли это одновременно и сразу же добавили:
– Точно?
Джоунс не знал, плакать или смеяться. Молли делала и то, и другое, пока он ее целовал. Но вдруг она вздрогнула, и Дейв быстро ослабил объятия.
– Ты ранена. Я убью его...
– Нет, нет – это из-за биопсии.
О боже. Он совершенно забыл. Джоунс отстранился и посмотрел на нее:
– Это?.. – он не смог договорить.
– Не знаю, – покачала головой Молли. – Для получения результата нужно было время.
– Она вытерла слезы и попыталась улыбнуться мужу. – Я чувствовала, как ребенок шевелится. Мы с Джиной ужинали в Гамбурге, и я его почувствовала.
Ребенок. Джоунс знал, что должен что-то сказать, но не мог врать.
– Это было так волнующе, – продолжала она. – Официант принес нам бесплатный десерт, чтобы отпраздновать.
Бог знает, он не мог сказать ей правду. Джоунс осторожно прижал ее ближе, так, чтобы она не могла видеть его лица и понять, о чем он думает.
– Мне так жаль, – прошептал он вместо этого. – За все это.
– Мне тоже. – Затем она отстранилась, и ее лицо приняло строгое учительское выражение. – Ты не должен был приезжать, – пожурила она.
– Да, верно, и ты не должна была.
– Хотя я даже не знаю, где мы находимся, – призналась Молли.
– Восточная Индонезия, – пояснил он. – Очень близко к Восточному Тимору.
– Ну конечно. Из всех беззаконных островов в этой части мира мы оказались возле самого беззаконного.
На той стороне гаража Джулз продолжал сражаться с обоими телефонами и следить за улицей.
Чем они там в доме занимаются?
Молли ответила не его невысказанный вопрос:
– Они выходят – просто пытаются придумать, как сделать это так, чтобы Эмилио не чувствовал угрозы. Думаю, он тебя боится.
– Умный парень.
– Собираюсь напомнить тебе, что ты мишень, и попросить тебя не лезть на рожон. И собираюсь забраться с тобой на заднее сидение, – сказала она, – и, не знаю даже, отвлекать тебя всеми возможными женскими уловками, чтобы ты не подстрелил Эмилио.
Или не выкинул что-то в таком духе.
Молли «сделала лицо»: приняла то особенное выражение, которое появлялось у нее всякий раз, когда она была с чем-то совершенно не согласна.