Джулз откашлялся.
– Только, может, вам не стоит лететь туда одному...
– Вызовите мне Уолтера Фриска, – приказал Макс, – и найдите номер телефона родителей Джины. Он должен быть где-то в компьютере Ларонды.
– Макс, господи, я так сильно сочувствую вашей потере, – его голос опять сломался. – Нашей потере. Потере всего мира.
Макс поднял взгляд, и оказаться перед такими пустыми, бездушными глазами было жутко.
– Я хочу, чтобы предварительный заказ на самолет был у меня на столе через две минуты.
– Да, сэр, – Джулз закрыл за собой дверь и отправился выполнять.
КЕНИЯ, АФРИКА
18 ФЕВРАЛЯ 2005
ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА НАЗАД
Где, – спросила Джина, – мы собираемся разместить их?
– Палатки? – отозвалась Молли, опуская первое подкладное судно в горшок с кипящей водой.
– Мол, ты не слушаешь. – Джина проделала то же самое с другим, стараясь не обжечь пальцы пока вытаскивала его. – Нет никаких палаток. Палатки не привезут, пока автобус не заполнится добровольцами.
Молли остановилась, убирая с влажного лица непослушные рыжеватые волосы той частью руки, которая не была прикрыта перчаткой.
– Мы получим целый автобус добровольцев? Это замечательно!
– Большая их часть будет здесь лишь на несколько дней. И только двое – надолго, – сказала ей Джина. Опять. Она нежно любила Молли Андерсон, но когда внимание ее соседки по палатке было сосредоточено на чем-то важном, отвлечь ее было трудно.
В этом случае внимание Молли было сосредоточено на четырех тринадцатилетних девочках, которых принесли в лагерный госпиталь с жуткой, опасной для жизни инфекцией.
Девочкам, сказала сестра Мария-Маргарет со своим жутким немецким акцентом, сильно повезет, если хотя бы одна из них переживет наступающую ночь.
На что Молли пробормотала:
– Только через мой труп.
И тут же принялась за работу, стерилизуя все, что будет контактировать с их новыми пациентами.
– Когда прибудет автобус? – спросила она Джину.
– Через четыре часа, – сказала Джина, добавив «Черт!», потому что обожгла пальцы.
– Милая! – предостерегла ее Молли, указывая глазами на робота-монахиню в пятичасовом направлении.
В лагере было два типа монахинь. Монашки-люди, которые смеялись и пели, и тепло обнимали самых разных местных жителей и добровольцев, которые видели стакан жизни наполовину полнным. И монашки, которых Молли прозвала «роботы», те, кто выглянул из конгрегации и увидел только грешников. Все меньшее, чем совершенство, должно было быть осуждено. «Вероятно, эти монахини-роботы, – говорила Молли Джине, – обнаружили, что проблема в том, что стакан переполнен. В конечном итоге он может пролиться, ты в курсе?»