– Я собирался сказать: «Боже, Молли, только не ценой твоей жизни». Черт, Мол, не надо…
Но она уже вышла из кухни. Джоунс погнался за ней, но, двигаясь слишком быстро, перепрыгнул через пакет с собачьим кормом. В прыжке он сбил коробку с политическими листовками, и они разлетелись по всей кухне.
– О черт, блин, простите!
– Я все уберу, – пришла ему на помощь Джина. – Просто иди.
Но Джоунс остановился. Наклонился и поднял одну из листовок, не отрывая глаз от фотографии улыбающегося кандидата.
– Черт, – снова сказал он. Перевернул листовку, очевидно в поисках текста на английском.
Но такого не обнаружилось.
– Молли! – крикнул он. – Ты нужна мне здесь! – Он посмотрел на Джину. – Сходи за ней.
Джина не выглядела уверенной, что сейчас это стоит делать, но Джоунс был непреклонен.
– Скажи Молли, что она должна помочь мне прочитать вот это, – сказал он. – Она понимает в языках больше моего. – Джоунс повернулся к Максу. – Думаю, я знаю, из-за чего весь сыр-бор. Думаю, я понял, кто меня ищет. – Он поднял листовку. – Видишь этого парня? Он заплатил Чаю кругленькую сумму, чтобы я убил его любовницу.
* * *
– Его зовут Херу Нусантара, – рассказал Джоунс. – Не знаю, на какой пост он баллотируется, но кто-то явно спонсирует его кампанию.
– Не думаю, что это кампания, – возразила Молли. Она снова сидела за столом, разглядывая листовку. – Думаю, это просто, не знаю, пропаганда?.. Здесь не говорится, на какую должность он баллотируется. По крайней мере, я здесь такого не вижу. То есть в этом языке существует сходство с теми диалектами, которые я умею читать, но…
– Ты справляешься намного лучше, чем сделала бы я, – успокоила ее Джина. Чай наконец заварился, и она налила его в две чашки и протянула одну Молли.
– Эта часть каким-то образом связана с Восточным Тимором. – Молли указала на верхнюю половину листовки и слабо улыбнулась Джине. – Спасибо.
Джина взяла свою чашку и села за стол рядом с Максом, который щелкал мышкой и двигал полосой прокрутки, отсматривая информацию на найденных дискетах.
Было более чем очевидно, что Молли перегрелась, устала, расстроена и напугана –
Джина ее прекрасно понимала. Месяц выдался адским, и ему еще конца-края не видно.
Словно прочитав ее мысли, Макс, до этого упиравшийся рукой в подбородок, изменил позу, и его рука легла на спинку стула Джины. В кухне было слишком жарко для полноценного прикосновения, но Макс все равно дотронулся до нее – всего лишь кончиками пальцев легонько погладил ее по спине.
И Джина чуть не расплакалась.
Он здесь. Рядом с ней.
Он любит ее – и наконец смирился с этим.