Затем она подошла к чемодану и тщательно исследовала все его содержимое. Патриция открывала каждый флакон с жидкостью и нюхала его. Таким образом она нашла две фляжки с виски, что он упрятал в чемодане с одеждой, и еще одну — в шляпе. Для успокоения своей совести она также осмотрела содержимое чемодана Джексона и обнаружила в нем еще одну фляжку с виски.
— Сейчас я выброшу эти бутылки за борт. Я ведь обещала, Эмиль! Надеюсь, что ты теперь протрезвеешь?
— Сержант Джексон! — обратилась она к адъютанту. — Полагаю, что вы будете более бдительны, если собираетесь остаться у нас служить. И еще. Эмиль! До тех пор, пока ты будешь пить, ты не увидишься с Джонни. Я не хочу, чтобы мой сын видел тебя в таком ужасном состоянии. И я не позволю, чтобы его унижали за то, что его отец — пьяница.
Остаток недели прошел без происшествий. Эмиль не хотел, чтобы Джексон выносил его подышать свежим воздухом на палубу. Он заявил, что не собирается терпеть сострадательные взгляды пассажиров. Все время он находился в своей каюте, сидя или лежа в постели, полностью погруженный в свои невеселые мысли.
Он оживал только в те часы, когда к нему забегал Джонни. А тот ежедневно, по нескольку раз в день, влетал в каюту отца показать игрушку, или послушать сказку, или предложить поиграть с ним. С каждым днем Эмиль все больше и больше привязывался к мальчику. И однажды с удивлением обнаружил, что не сможет с ним расстаться.
Маленький сын стал единственной отдушиной, отвлекавшей его от мрачных, мучительных раздумий. Все надежды Эмиля на блестящую офицерскую карьеру рассеялись, как утренний туман. Но вот в его жизни появилось прелестное родное существо, и когда он был с ним рядом, возникала надежда, что еще не все потеряно.
Патриция избегала Эмиля и проводила большую часть времени на палубе или в своей каюте. Впервые за последние полтора года у нее оказалось много свободного времени, и она смогла полностью посвятить его сыну.