Но, пожалуй, впервые он заметил и кое-что другое. То, что, упустил из виду, будучи ещё ребёнком. Она выглядела утомлённой. В уголках глаз затаилась грусть, которая никогда полностью из них не исчезала. И теперь он знал причину.
— Ты собираешься говорить, зачем пришёл, или так и будешь там стоять, уставившись на меня? — поинтересовалась она, так и не удостоив его взглядом.
Он прошёл дальше в комнату, ведя за собой Лилиан. Не было никакого смысла ходить вокруг да около, особенно с матерью… то есть нет, с герцогиней… И она явно находилась в дурном расположении духа.
— Ты не пришёл на чай сегодня днём, — гневно упрекнула она Саймона, прежде чем он смог вставить хоть слово. — Я была вынуждена развлекать гостей мисс Мэйхью одна.
Она кинула на Лилиан такой свирепый взгляд, который без слов красноречиво заявлял о том, насколько недостойными её высокого положения были и это занятие, и сама Лилиан. Высокомерие герцогини по отношению к Лилиан вмиг избавило Саймона от каких-либо сомнений. Изогнув бровь, он заговорил:
— Я уходил, чтобы нанести визит кое-кому, ваша светлость.
— И кому же? — резко поинтересовалась она, отбросив книгу на столик, и посмотрела, наконец, в его направлении, хотя, как он заметил, она так и не посмотрела ему в глаза. — Мне никто не известил об этом. Ты, должно быть, наносил визит вежливости…
— Я прогулялся к небольшому коттеджу, находящемуся посредине Фликет Орчард, — с холодной сдержанностью заявил Саймон.
Мать вздёрнула голову, пошатнувшись, поднялась с кресла и шагнула к нему.
— Что ты сказал?
— Вы слышали меня, — отрезал он, стараясь говорить тихо и спокойно. — И думаю, вы прекрасно знаете, что именно я там увидел.
Её щёки покрылись мертвенной бледностью, а руки затряслись мелкой дрожью, словно листья на ветру. Он ещё никогда не видел герцогиню такой слабой и испуганной. И такой человечной.
— Ты видел его? — едва слышно прошелестела она. Поверх его плеча она взглянула на Лилиан. — Она видела его?
Саймон молча кивнул.
— Что ты сделал? — практически завизжала его мать. Она стремительно подошла к нему, пройдя почти всю комнату в несколько больших шагов. Герцогиня с диким выражением в широко раскрытых от ужаса и ярости глазах замахнулась на Саймона, как будто собираясь ударить его. — Что ты сделал с моим ребёнком?
Саймон раскрыл рот от изумления, видя её реакцию, и уставился на женщину, которую на протяжении всей своей жизни называл матерью. Впервые он почувствовал её отчаяние, страх и боль, которые, казалось, в бешеном ритме пульсировали в комнате вокруг них. Как же он мог не замечать этого раньше?