Он никогда не пытался выяснить, что же сделал, чтобы вызвать у матери подобную ненависть. Отец никогда не обращал на это внимания, как будто это было не важно. Ведь сам покойный герцог буквально купал сына в любви и ласке. И Саймон понимал, что таким образом отец признавал глубокую и невосполнимую потерю, вызванную материнским равнодушием.
— Сколько раз я говорила ему, что в кабинете настоящий кавардак, — произнесла герцогиня, оторвав Саймона от неприятных воспоминаний.
Он заставил себя снисходительно улыбнуться.
— Всего лишь беспорядок. Но я как-нибудь с этим разберусь.
Пристальный взгляд матери неожиданно метнулся к сыну и задержался на нём гораздо дольше, чем обычно.
— Да. Я рассчитываю, что ты это сделаешь, — тихо сказала она.
— Вы об этом желали поговорить со мной сегодня утром? — Саймон перешёл сразу к делу, внезапно почувствовав себя неудобно под её неослабным наблюдением. — Вы хотели лично просмотреть какие-то записи или сохранить их, как воспоминания?
Герцогиня покачала головой и отошла от сына.
— Не хочу. Меня не интересуют его вещи.
Саймон не удивился такому ответу. По правде говоря, в натянутости отношений родителей он в большей степени обвинял мать, чем отца. Покойный герцог всегда был терпелив и добр к ней, несмотря на её откровенное презрение. Тем не менее, она избегала своего мужа так же, как избегала Саймона. Складывалось ощущение, что они были недостаточно хороши для неё.
— Нет, я хотела поговорить не о твоём отце. — Мать повернулась, скрестив руки на груди. — Разговор пойдёт о той девушке, Саймон.
Саймон моргнул. Он надеялся избежать этой беседы, по крайней мере, до окончания бала, открывающего приём, который был намечен на следующий вечер. Его интерес к мисс Мэйхью, должно быть, действительно очевиден, если мать начала обсуждение этой темы так рано.
— О девушке, матушка? О какой? Их здесь довольно много, вы же знаете.
Саймон понимал, что своим ответом подначивал её, словно ребёнок, но прошли те времена, когда равнодушие матери причиняло ему острую боль. Если ей безразлична его жизнь, с какой стати она диктует, как ему жить?
Герцогиня прищурилась.
— Сделай одолжение, не играй со мной в эти игры. У меня нет ни времени, ни желания выслушивать твои увертки. Ты прекрасно знаешь, что я говорю о Лилиан Мэйхью.
— Я понимаю.
— Я тоже, — кивнув, сказала она. — По тому, как ты вчера весь день смотрел на неё во время пикника, стало совершенно очевидно, что у тебя к ней есть определенный интерес.
Саймон пожал плечами. Он не собирался лгать, но и не желал обсуждать тему, пока его не принудят.